Звучит так проникновенно, что не будь я той самой стороной, которая не желает прислушиваться к словам раскаяния, то, несомненно, пожалела бы несчастного, так неосмотрительно оказавшегося не в том месте и не в то время.

– Поэтому я от лица своего доверителя возлагаю надежду, что суд примет во внимание все факты, а также чистосердечное раскаяние моего доверителя и его настойчивое желание сохранить свою семью.

– Суд примет во внимание все факты.

Судя по выражению лица судьи, главным виновником являюсь я. Потому что такой золотой человек, как мой муж, просто не может быть лживым изменником.

Наводящие вопросы звучат именно с такой подоплёкой:

Случались ли подобные случаи ранее?

Были ли у меня поводы для подозрений?

Случалось ли раньше такое же пренебрежительное отношение к детям со стороны отца?

Нет, ничего подобного ранее не было. Поводов для подозрений тоже. И даже, если Вова задерживался, то он всегда торопился домой. К детям.

Меня саму корёжит от своих ответов. Но такова правда. И если бы не та случайность, я даже представить не могла, что у моего мужа есть другая женщина.

Даже я, совершенно ничего не понимающая в таких процессах, вижу, куда клонит Крымов.

Мой муж оступился. С кем не бывает? Но он признаёт свою вину и будет стараться впредь не допускать подобного. Нужно понять и простить.

А я не могу! Просто не могу заставить себя это сделать!

Я не хочу видеть Ардаева. И, уж тем более, находиться с ним рядом.

Речь Бессоновой я не слушаю. Я настолько раздавлена морально, что уже жалею, что не приняла её предложения предоставить ей полное право представлять мои интересы, а самой не являться на заседание. Но я почему-то посчитала, что при моей неявке суд просто прекратит дело. И несмотря на то, что Наталья меня предупредила заранее, что, скорее всего, нам будет дан примирительный срок, потому что если у одного из супругов есть желание сохранить семью, особенно если в семье есть дети, то суд прислушивается именно к нему.

Однако, несмотря на её предупреждение, услышав именно такое решение, мне кажется, что ничего у меня не выйдет.

Утешает одно, что Вова не может пока вернуться. По предоставленным Крымовым документам, у него действительно крупные неприятности на работе, и ему приходится параллельно участвовать ещё в двух исках. Кстати, на квартиру, которую я подала на раздел, он не претендует полностью, оставляя её за мной и детьми.

«Я не собираюсь отбирать у своих детей крышу над головой». – Именно такую формулировку озвучил Крымов суду, предоставив запись.

***

– Алла, перестань себя изводить, – уже в который раз повторяет Вика. – Вас всё равно разведут. Понимаешь? Пусть он хоть что делает. Хоть в ногах валяется, хоть под окнами с транспарантом стоит. Так что заканчивай переживать понапрасну. Во-первых, нервные клетки не восстанавливаются, а во-вторых… А во-вторых, достаточно того, что во-первых.

Логика у Малышкиной просто железная.

Мы сидим на просторной кухне моих родителей. Костю и Аришку они забрали на дачу. Аргументировав тем, что Арье полезен свежий воздух, а Костю мама попросила чем-то помочь деду. Но мне кажется, что они просто дали мне возможность прийти в себя.

Завтра будет неделя, как нас выписали из больницы.

– Лучше подумай, чем ты будешь заниматься. Ты теперь у нас птичка вольная.

– Ещё не вольная, – возражаю, и Вика закатывает глаза. – На выходные поеду на дачу. Побуду там с детьми. А в понедельник на работу.

Я брала отпуск без содержания. Но позволить себе такую роскошь я больше не могу.

– Дача – это хорошо.

– Хочешь, поехали со мной.

– Не-не-не, не уговаривай. Все эти огороды, дачи, фазенды – не моё. Я городская сумасшедшая[1], – цитирует строки из какой-то песни.