– Аря? – изумляется Володя. – Что ты здесь делаешь? Где мама? – спрашивает, а сам собирается помочь своей пассии. Но Арья не даёт, толкая теперь и его.

Вова ловит её за руки.

– Пусти! Не трогай меня! – вырывается и отступает на шаг. Детское лицо искажено болью и гневом.

– Аря! Да что с тобой?

– Это всё ты! Ты!!! Ты – предатель! – надрывно кричит дочь, повторяя слова брата. – Я тебя ненавижу! Ненавижу!!!

Она швыряет в отца свой телефон и выскакивает на проезжую часть.

Я впервые чувствую, что значит, когда волосы встают дыбом.

Нет, я уверена, что она сделала это не специально. Она просто потерялась от захлестнувших эмоций и, не видя, куда бежит, выбрала не то направление.

– А-ря-а-а!!! Не-е-т! – мой крик разрывает этот мир на части, когда дочь падает на дорогу.

Время замедляет свой ход, и я вижу каждое мгновение. Изо всех сил прорываюсь сквозь ставшее тугим пространство и не успеваю поймать дочь.

Водитель пассажирской газели пытался уйти от столкновения, но всё равно зацепил Арью.

Вокруг разворачивается настоящий хаос. Но весь мой мир умещается на том крошечном пятачке, где неподвижно лежит моя девочка.

Падаю перед ней на колени и осторожно переворачиваю на спину. Трясущимися руками касаюсь её испачканного лица, убирая с него выбившиеся из причёски прядки волос.

– Аря…

Нежелание принимать случившееся раздирает моё сердце на части. Боль душит и мне становится нечем дышать. А глаза застилает пелена.

– Доченька… – шепчу непослушными дрожащими губами. – Девочка моя… Нет… – рыдания рвутся наружу, но застревают в горле. – Господи, нет! Пожалуйста! Нет... А-а-а!

4. 2.1

Крики, шум, вой сирен – всё сливается в один сплошной гул и уходит за пределы сознания. Меня словно накрывает невидимым куполом, который приглушает все эти звуки. Они становятся неважными, как и всё происходящее вокруг.

Ловлю еле слышный стон Арьи.

Жива! – колотится в сердце.

Слава Богу, жива!

И меня отпускает. Нереально отпускает. Как будто это меня сбило машиной. Хотя, наверное, так и есть. Нас всех одним ударом выбило из той жизни, к которой мы привыкли. Но об этом я буду думать потом.

Часто и рвано дышу, чтобы прийти в себя.

– Мам… – хрипит еле слышно дочь.

– Я здесь, моя хорошая. Здесь. – Глотаю рыдания, чтобы не пугать сильнее своего ребёнка.

– Что со мной? Я умру?

– Нет, конечно. Не говори так, – прошу. Нет, не прошу. Заклинаю! – Всё будет хорошо.

Внушаю ей и себе. Всё. Будет. Хорошо.

– Мам, мне… больно… дышать.

– Потерпи, детка.

Если бы только можно было забрать её боль, я забрала бы, не раздумывая!

Скорая приезжает очень быстро, и Арью уносят на носилках.

Не отхожу ни на шаг от своей девочки, забывая обо всём. И только уже сидя в машине скорой помощи через открытую дверь я замечаю, сколько народу собралось поглазеть на происшествие.

– Она сама на меня кинулась! А потом прыгнула под машину! – доносится сквозь общий шум.

– Да, это так и было! Я сама видела и могу подтвердить!

– Откуда она взялась?

– Да она бешеная!

– Что за родители пошли? Совсем за детьми не следят! Вот они на людей и кидаются!

– Она явно что-то украла и хотела сбежать! Но попала под машину. Провидение наказало воровку…

Только моя девочка не воровка. Это у неё украли любовь, доверие и здоровье.

Но никто не знает всей этой горькой правды.

Бессознательно мажу по лицам, которым, по сути, глубоко всё равно, кто виноват. И лишь в самый последний момент замечаю того, кто так жестоко предал и разрушил нашу семью.

Вова стоит в стороне и с отрешением смотрит на происходящее. К нему обращаются, но он не отзывается, словно ничего не слышит.

Мне кажется, что на какой-то момент наши взгляды встречаются. Глубокий его и мой холодный.