А начинался тот день очень даже здорово – «стрелка» прошла тихо и мирно, хотя парни готовились к бойне. Ехали себе, никого не трогали, как вдруг мимо них с ревом проносится БМВ. Лихачей парни на перекрестке нагнали, Петька окно открыл и давай расспрашивать, сколько кобыл под капотом и все в том же духе. В «Бэхе» два парня лет по двадцать и борзые такие говорят: «Ты чего, папаша, на рухляди такой катаешься?». Петя обиделся. Он очень любил свою машину, она ему дважды жизнь спасла: один раз, когда его из калаша расстрелять пытались – как бы не так; а второй, когда водила на трассе уснул, и они в кювет на скорости больше ста улетели – ни царапинки! Короче говоря, не машина, а песня. Петя следил за ней, в Германию к знаменитому мастеру красить возил, да и мотор в одном ателье под Штутгартом раскачал до шестисот лошадей – ревела похуже медведя. А тут какие-то сопляки, да еще и на БМВ!

Петя как дал по газам – нюхайте пыль! Да не тут-то было! БМВ не отстает: она легче, меньше, маневреннее, к тому же в салоне мерса четыре бревна, и все глубоко за центнер живого весу. Короче говоря, шли ноздря в ноздрю: Мерс первый, а сразу за ним БМВ. И тут Петя не в тот ряд нырнул – молодежь мимо и пронеслась. Петр, само собой, давай за ними, а молокососы по тормозам: трамвай посреди дороги встал, людей выпускает. Еле затормозили, иначе снесли бы и БМВ, и всех на остановке. Но сопляки сдаваться и не думают: берут резко влево, на встречку. И сделал бы их Петя, ой сделал бы, если бы второй трамвай навстречу ему не выкатил. БМВ юркий, успел проскочить, а Петр бочину стесал об рогатого – ремонт как пол трамвайного депо стоил.

Мужик бедный – ну в чем он виноват? – выскочил из трамвая с квадратными глазами, что делать, не знает. Петр на него набросился: мол, задница тебе, бабки готовь. У того, естественно, ни хрена не было: только жена страшная как смерть, старый телевизор, проигрыватель пластинок, холодильник да квартира, с которой мороки было больше ее стоимости. Брать с него было нечего, но Петя из-за Мерседеса рассвирепел и заявил: раз денег нет, будешь отрабатывать. Водила, однако, решил с бандитами не связываться и бесследно исчез.

Петя жутко злился: как пацана его кинули. Ходил на квартиру, все жену расспрашивал, где он, падла эдакая, прячется, но та ничего не знала. Махнул Петя на все рукой – не до того ему было. Послал своих, чтобы в последний раз бабу труханули и, если ничего не найдут, не трогали больше. Найти ничего не нашли, зато забрали у нее из дому проигрыватель да деньги последние. Ох, Петя тогда разбушевался! Приказал проигрыватель вернуть, но придурки эти, из боксеров бывших, его кому-то за гроши толкнули. Принесли другой, сказали: вроде один-в-один. Петя им: вроде или точно? Они мычат в ответ: не знаем. Рожи бить – это сколько угодно, а техника – не наша тема.

Пришел Петя с магнитофоном к той бабе и давай перед ней извиняться. Он – перед бабой какой-то! А она ему говорит: «Спасибо, конечно, да только магнитофон не мой. На моем переводные наклейки с женщинами были – четыре штуки, а тут пусто». Петя поражен был – вот так баба с яйцами! Уговорил ее проигрыватель оставить, все деньги вернул, даже сверху дал: на пару месяцев жизни хватило бы, да еще и на работу пообещал устроить – за утрату кормильца. Обещание свое, кстати, Петя сдержал. Боксеров потом в лес возили, что с ними стало, никто не знает. А Мерседес через пару лет угнали. Так и не нашелся.

Сережа после того случая здорово пересмотрел свои взгляды на жизнь. Он на многое готов был пойти, но с беспределом ничего общего иметь не хотел, а потому сосредоточился на работе в органах. Все, что теперь связывало его с Петей – это старая дружба и куча воспоминаний, часть из которых, однако, приятными никак не назовешь.