От этого материнского монолога Марию разобрал смех, неожиданный и звонкий, как трель соловья. Вера Захаровна внимательно оглядела дочь и, задержав взгляд на её животе, с подозрением спросила:

– А у тебя случайно с ним ничего не было?

– Нашему знакомству всего два дня, – ответила Мария. – Ты что, совсем меня за ветреную девицу принимаешь, а его за альфонса? Мы с ним нормальная современная пара и думаем головой. Его воспитала интеллигентнейшая женщина, Светлана Владимировна. Он у неё один и рос без отца, как и я.

– Это кто такая? – Вера Захаровна приподнялась с табурета. – Не сотрудница ли твоей книжной обители?

– Именно она, – без тени смущения ответила дочь. – А о её достоинствах и профессионализме я тебе не раз рассказывала. Поэтому я делаю вывод: у такой матери не может быть плохого сына. И прошу впредь о нём дурно не отзываться. И от встреч с тобой я его постараюсь оградить, хотя сама планирую не только встречаться, но и замуж за него выйти.

Вера Захаровна вплотную подошла к дочери и, вглядываясь в её глаза, с возмущением прошипела:

– Что за ерунду ты несёшь? Какое замужество? Тебе ещё три года учиться!

– Видимо, ты забыла, что я спортсменка и мои решения стремительны, как стрела.

Мать принюхалась к ней и, уловив лёгкий запах спирта, с испугом выдохнула:

– Да ты пьяна! Вот и несёшь всякую околесицу. Иди спать, а завтра продолжим наш разговор.

– Мы с ним выпили по рюмочке дамского ликёра в кафе и съели по пирожному. А вот от тебя, мне кажется, точно разит винными парами. И не вздумай отпираться, я не маленькая.

– Ошибаешься, это запах от сердечных капель, – возразила мать.

– Тогда прости, – извинилась Мария и, оставив за собой шлейф невысказанных слов, удалилась в свою комнату.

Но сон не спешил в её объятия в эту ночь. Она знала, что решающее слово в её судьбе будет за бабушкой и дедушкой. И мысли её, словно мотыльки на пламя, устремились к Платону, которым она, похоже, была очарована. Предыдущая ночь прошла в грёзах о нём. Он стоял у неё перед глазами, как живой. И она не знала, как оправдается перед ним за поведение матери. Ей было стыдно за её бестактность, за то, что самый близкий человек проявил грубость к гостю, который когда-то учился у неё в школе. И, вспомнив, как он разыграл учителей, оставив их в неглиже средь бела дня, она тихо хихикнула под одеялом и, убаюканная этими воспоминаниями, закрыла глаза.

Проснулась она на следующее утро в прекрасном расположении духа. Вчерашний разговор с матерью они не возобновляли.

Вера Захаровна решила, что дочь вняла её словам и сделала правильные выводы. Но Мария и не помышляла менять свои планы. Напротив, после их спора чувства к Платону вспыхнули с новой силой, словно угли, раздутые ветром. И воспоминания о том, как он оставил учителей без одежды в людном месте, вызывали тихий внутренний смех, как щекотка пёрышком. Ей отчаянно хотелось увидеть его, заглянуть в глубину его души, как в бездонный колодец. Зная, что сегодня суббота, она, второпях позавтракав, побежала к нему, предупредив мать, что следующие дни проведёт у бабушки и дедушки.

– Смотри, – с улыбкой пригрозила ей мать. – Будь благоразумна и не дай себя в обиду этому пройдохе.

– Почему ты его так назвала? – удивлённо спросила дочь.

– Он перевёлся из нашей школы, уйдя в четвёртую, и закончил её с золотой медалью. А хитрость его заключается не только в уме, но и в жизненной хватке.

– Вот это уже больше похоже на правду. И нечего его очернять с головы до пят, – ответила Мария, распахнула входную дверь и, словно птица, выпущенная на волю, упорхнула вниз по лестнице на улицу.