Удар – темень в сознании и просветление в новой ипостаси, с инстинктом "Встань! Иди!" – душа поднималась из тела, погребённого под многотонным слоем камней.

Первоначально осмотрелся… на Буя, спешащего от бункера. С помыслами проклинать или благодарить, взошёл над местностью, где сумерками день, и движущиеся точки, периметры секторов. Стали ощущаться новые-старые навыки передвижения в пространстве, – и побоку непогода.

Пока длилось раздумье: "А что там дальше? – сверху, из-за стремглав несущихся облаков, появились знакомцы в их фирменной неоновой подсветке. Последнее: – Ё-моё", – и вспышка – онемение.

Точно на буксире поволокли душу за пределы атмосферы в черноту космоса. Но среди мерцающих звёзд высвечивалось играющее пятно. В приближении проявились контуры чудных строений, архитектурой большого замка. Свет в окнах и на стенах, обволакивал гладкий камень, паривший без опоры.

"Принимай скалолаза", – раздался голос.

И Дима странным образом очутился в небольшой, светло-серой, глухой комнате. Оковы паралича спали и на ум души, из закоулков памяти, вылезли предположения: "Когда-то это уже было. – Ощупывая мягкие непробиваемые стены, в надежде выхода, озарялся: – Это задница", – и бить ногами.

В него ответно изгибы молний вонзились ослепительно. Вздрагивание сущности сродни пытке электрическим током земного тела, но многократно сильнее, по методу "Подними мертвеца". Когда лучи растворились, ужас и муки сменились падением навзничь и затишьем.

Лежал, сидел, стоял, гоняя мысли, коротая время, пока откуда-то спокойный голос: "Дима Носков, вы не будете подвергнуты процедуре кондалума, из-за отсутствия вашей вины в уничтожении тела, имущества Сачерсум, наместницы Тирадива. Теперь вы покидаете Тропсигал. Великий Тирадив дарует следующую жизнь. Желаем здоровья".

Одна стенка исчезла и яркий, но мягкий, свет заполнил удивлённые глаза, затмив разум.

Главное помещение Крепартэмы, или Фабрики Возрождения, состояло из полсотни трёхметровых прозрачных цилиндров с мутной жидкостью в приглушённом ультрафиолете, опутанных шлангами, трубопроводами, датчиками. Один ряд заполнен человеческими телами, а параллельный безволосыми особями мужского вида, но без половых органов, покоящихся на разных стадиях роста. Невидимые обычному глазу, над последними зависли два моложавых индивида в бело-голубых комбинезонах, подчёркивающих стройные фигуры, поблёскивающих в лазурно-фиолетовом сиянии. Один держал шею покорного бедолаги в лохмотьях. Второй Диму ладонью за темя с силой воткнул в новое тело "На! Не высовывайся". Следом, в другую ёмкость, плюхнулся и нищеброд, с конвульсивными по очереди "Здрасьте! Приехали". Сигнализируя попискиванием, шланги-пуповины начали отсоединяться от туловищ, оседавших на дно, по мере слива раствора. А ритуалом омовения прошелестел короткий душ. Робот-манипулятор оторвал цилиндры от основания, снял прозрачные колпаки с "приготовленных блюд" и прошёлся сканером вдоль скрюченных поз. Появилась парочка, в защитных серебристых костюмах, но осязаемая по-обычному. "Акушеры-повара" – за руки за ноги новоиспечённых и те скользнули селёдкой на подъехавшие роботележки, издававшие некое прерывисто-ровное кряхтение. Процессия двинулась в следующее помещение с ярким освещением. Тела перегрузили на специализированные столы и манипуляторы, поколдовав иглоукалыванием, диагностикой, финализировали разрядами лучей признаки жизни.

И последняя точка – посвящение: напялили робу и под наркозом вывезли в монабитэрское жилище.

Металла профили перед глазами. Окошки невысокие, широкой полосой, повыше роста, на сумерки соседней крыше, кусочку серо-матовых небес: "По признакам живой. Пошевели-ка чем-нибудь… уже пойдёт, – Дима раскидывал умом. – Дежа вю, – и вяло отозвался на склонившихся Сладкова, Пухова: – И вы здесь".