– И что, ты полчаса с родителями трепалась?

– Да. Они думают, что я совсем сбрендила.

– Чего?

– Они мне не верят. Что я на тебя работаю. – Она порылась в сумочке. В сумочке же? Она больше напоминала кошелек, но в ней лежала целая куча всего. Помада, маленькая расческа, капли для глаз. Зеленый цилиндр, напоминающий ручку, и спиртовые салфетки. Инсулин? Перед приездом в Сан-Антонио он немного почитал про диабет первого типа и знал, что инсулин можно вводить разными способами. Поскольку помпы он не заметил, Джозефина, видимо, делала уколы. – Сначала им было весело, – продолжила тем временем та. – Но теперь папа думает, что во время урагана я ударилась головой. А мама считает, что я сбежала с парнем, но есть подозрение, что она выдает желаемое за действительное. В общем, они готовы звонить в ФБР.

– Ладно, это можно легко уладить. – Он махнул рукой на ее сумочку. – Давай, звони им. С видео.

– Серьезно? – Она нерешительно открыла сумку. – Сейчас?

– Да, сейчас, – нетерпеливо ответил он. – Или ты еще полчаса будешь волосы укладывать?

– Как приятно, что ты заметил.

Она сжала губы, подавив смех, хотя могла бы не сдерживаться. Он давно не слышал ее смеха, да и тогда ее наверняка развеселил кто-то из болельщиков. Он бы не отказался сам хоть раз стать причиной ее веселья.

– Ладно, была не была, – сказала она, и в коридоре раздался знакомый звук подключения. – Мам, пап, привет. Кое-кто хочет с вами поговорить.

Уэллс взял телефон и хмуро поглядел на экран.

– Вы вырастили дочь, которая не способна собраться вовремя даже за четыре часа. Надеюсь, вы довольны.

С экрана на него уставились женщина в розовых бигуди и мужчина в фартуке.

На плите у них за спиной что-то шкворчало.

– Это же… – начал мужчина, откладывая лопатку. – Крошка Ру, так ты правда там с Уэллсом Уитакером.

– Да, пап, я знаю. Я так и сказала.

«Крошка Ру?» – беззвучно шепнул Уэллс Джозефине.

Та закатила глаза.

– Как тебе удалось сделать берди на пятой лунке в Пеббл-Бич в двадцать первом? Ты специально вышел на раф?

Уэллс задумался.

– Да. Мне не понравился угол после драйва, поэтому я обошел оставшийся фейрвей и занял более выгодную позицию на грине.

– Гениально! Я так и знал! – воскликнул отец Джозефины, но тут же выронил телефон, и тот грохнулся на пол, открыв Уэллсу вид на их типичный флоридский дом.

Он прищурился.

– Господи, сколько растений.

– Поосторожнее с моими братиками и сестренками, – с каменным лицом сказала Джозефина. – Они все слышат.

Гольфист покачал головой.

– В общем, сами видите, она не сбежала и не тронулась умом. Но если будет так опаздывать – ее могут уволить.

С этими словами он отключил вызов и вернул его Джозефине.

– Готова?

Она забрала телефон, глядя на него ошарашенным взглядом.

– Ты даже не попрощался.

– Я в курсе. – Он положил руку ей на поясницу и повел к лифту, стараясь не двигать большим пальцем, хотя тот так и чесался. – Когда прощаешься, обязательно начинают думать, что ты снова им позвонишь. Я на это не попадусь.

– Кто ж тебя так обидел, Уэллс?

Он проигнорировал кольнувшее сердце и вызвал лифт.

На удивление, одна из шести дверей открылась практически сразу. Уэллс вздохнул, увидев в кабине толпу народа. Они явно приехали посмотреть на турнир, ведь при виде Уэллса у них отвисли челюсти. Он бы подождал следующего лифта, но Джозефина без колебаний вошла внутрь, и поскольку он не собирался отпускать ее одну, ему оставалось только пойти за ней.

Внутри было тесно – настолько, что когда лифт, дернувшись, пришел в движение, ему пришлось упереться рукой в стену над головой Джозефины, лишь бы с ней не столкнуться. С такого расстояния изгиб ее верхней губы выглядел еще четче. А справа на лбу, прямо у самых волос, затаилась маленькая веснушка. Боже, а ее кожа…