В большой комнате, стоял огромный стол, накрытый белой скатертью, с приставленными по бокам, простыми стульями… "Двенадцать, – насчитал Аверьянов. – Неужели здесь столько народа?" В комнату вошла молодая женщина и трое детей, разного возраста. Женщина была молода, одета, как настоящая курсистка, а белые, длинные волосы красиво оттеняли ее смуглую кожу. "Красивая. Ей, вероятно, лет – тридцать! – одобрил он выбор Чирина. – А глаза темные и у всех одинаковые…"

– Позвольте, Михаил Юрьевич, представить вам мою супругу и наследников! – провозгласил Чирин.

– Надежда Осиповна! – мило улыбаясь, представилась жена Чирина, а затем выставила на передний план детей: – Это наша старшенькая – Мая; это – Виктор; а это самый младшенький – Мишутка!

– Аверьянов Михаил Юрьевич! – расшаркался перед всеми Аверьянов.

– Ну, что ж, приступим, господа? Или быть может, товарищи? – пошутил Чирин. Он уселся во главе стола и жестом пригласил Аверьянова сесть рядом… Надежда Осиповна с сыновьями села по правую руку от мужа, а Мая подсела к Аверьянову. "Мае наверное лет двенадцать, Виктору – лет десять, а Мише – лет пять, как и моему Юрке…" – думал Аверьянов, разглядывая детей.

– А вот и Лю! – прервав его размышления, воскликнул Чирин.

В зал с подносом вошел китаец. Он ловко поставил его на стоящий у окна столик, снял с него большую супницу и поставил ее посредине стола.

– Познакомься, Лю! – представил китайцу Аверьянова Чирин. – Это твой новый сосед – Аверьянов Михаил Юрьевич!

– Лю Фан! – поклонился китаец и протянул Аверьянову свою руку.

Аверьянов с интересом взглянул на него и пожал протянутую руку.

– С выздоровлением, офицера! – расплылся в белоснежной улыбке Лю – Фан.

– Не зови его так… – вмешалась Надежда Осиповна.

– А как? Можно я его буду звать – капитана или Юриц?

– Можно, – расщедрился, довольный Чирин.

– Вот и хоросьо… – снова разулыбался Лю и и сдвинув поднос, стал доставать из столика посуду.

Аверьянов с интересом уставился на него, а затем спросил:

– Он давно у вас?

– Давно. – охотно пояснил Чирин. – На десятилетие, после заключения с японцами Портсмутского мира, Порт-Артур и Дальний перешли к ним? Тогда японцы, на радостях, устроили показательные соревнования по борьбе джиу-джитсу… Молодой еще Лю-Фан тогда победил их чемпиона, а они вместо награды захотели его казнить! Пришлось вмешаться…

– Азиаты… – вырвалось у Аверьянова, с уважением поглядывающего на китайца.

– Они не знают джиу – джитсу… – согласился Лю, ставя перед каждым тарелки.

– Это самый добрый, самый честный и самый преданный человек… – подчеркнула Надежда Осиповна. – Вы уж, батюшка, поласковее с ним… Он и вас полюбит!

– Постараюсь, – пообещал Аверьянов.

– Да, кстати, Михаил Юрьевич, а как вы насчет водочки? – поинтересовался Чирин.

– Не откажусь, Виталий Андреевич! После того, что было – сам Бог велел! – согласился удивленный Аверьянов.

– Вот и славно… Лю! Голубчик, – позвал китайца Чирин, – принеси нам, пока суть да дело, водочки и закусить чего-нибудь…

– Сицяс! – кивнул китаец и вышел из комнаты.

Обед удался на славу… Все блюда, приготовленные Лю, оказались очень вкусными и аппетитными, не хуже, чем у петербургских рестораторов довоенного времени…Когда Аверьянова под конец трапезы разморило, Чирин спросил:

– Вы курите, Михаил Юрьевич?

– Когда-то курил… Но в данных обстоятельствах… Это огромный дефицит!

– Позвольте… – Чирин встал, подошел к шкафу, открыл его и перед изумленным взглядом Аверьянова, предстала настоящая коробка гаванских сигар.

– Вы чародей! – только и смог он произнести.

Они закурили и стали молча наблюдать за приборкой посуды, которой занялась Надежда Осиповна, вместе с Лю. Когда все было убрано, Надежда Осиповна обратилась к ним: