«И с этим придурком мне жить год?! – мысленно сокрушаюсь я. – Год! Твою мать! Но все лучше так, чем объяснять очевидные вещи. Родиоша  если вбил себе что-то в башку, то никак не переубедить. Какой Вепрь? Баран!»

Мы приезжаем в клуб в разгар дня. И сразу попадаем в необычную тишину. Это по ночам тут вовсю гремит музыка и народ толпами тусуется от барной стойки к танцполу. Зато сейчас пустые залы и выключенные софиты больше напоминают заброшенную усадьбу. Когда все еще на местах, но уже безлюдно. Я будто со стороны внимательно смотрю на подбегающих к Родиону людей. Бедолаги не знают, сочувствовать нам или поздравлять.

 – Через десять минут жду всех у себя, – рявкает Родион и тут же, криво усмехнувшись, бросает небрежно: – Пожрать найдется что-нибудь? Кухня уже работает? Пусть хоть бутеров нарежут, – приказывает он и, крепко сжимая мою руку, отправляется в свой кабинет. Я как послушная девочка шагаю рядом.

– Если хочешь отдохнуть, – бурчит Веприцкий, как только за нами закрывается дубовая дверь кабинета. – Тут есть комната отдыха. Можешь часок вздремнуть или просто полежать, пока менты заявятся. Потом начнут по десять раз одно и то же спрашивать.

– Полиция? – изумляюсь я. – Из-за взрыва?

– Ну да, – недовольно хмыкает Родион. – Проходи, устраивайся, – он делает шаг в сторону и распахивает дверь, замаскированную под шкаф.

Мне хочется упрекнуть его. Заявить, что я ни за что не лягу в постель, где он кувыркается с левыми девицами. И кашлянув негромко, я с вызовом смотрю на него.

– Если ты тут с бабами кувыркался, я лучше на табуретке посижу, – фыркаю я. – В одной койке с твоими лебедями я лежать не собираюсь, – добавляю строго, будто сама нравственность и добродетель.

– Не лежи, – равнодушно пожимает он плечами. – Мне-то что… Табуреток у меня  нет, к сожалению. Поэтому сама найди, где приткнуться. Мы тут пробудем долго. Постель, кстати, свежая застелена, – добавляет Родион. – Ежедневно меняют.

Положа руку на сердце, мне хочется заржать в голос. Великий и страшный Вепрь проговорился, будто мальчишка. И даже не подумал хотя бы соврать…

«А кто ты ему? – напоминает мне внутренний голос. – Недоразумение ходячее, да и только…»

– Ну так что? – криво ухмыляется Вепрь. – У меня скоро совещание, милая, – произносит он нетерпеливо. – Не хочешь лежать, сейчас велю перенести для тебя кресло, – кивает он в сторону моего прежнего пристанища. – Дома ты спокойно спала в моей постели и никаких требований не выдвигала, – рычит Родион. – Что сейчас на тебя нашло? – раздраженно интересуется он и, покосившись на часы, закрывает дверь прямо перед моим носом.

– Сиди здесь, – слышу я резкую команду, и тут же проворачивается ключ в замке. Я ошарашенно пялюсь по сторонам.

«Классно придумано, Родиоша, – свирепею не на шутку. – Я тебе что, рабыня Изаура?»

Но и стучать в толстую дверь, совмещенную со шкафом, толку мало. Я без сил опускаюсь на кровать, а через минуту ключ в замке поворачивается снова. Наглый и грубый человек, за которого я несколько часов назад вышла замуж, возвращается.

– Тут сортир, – открывает он ничем не приметную панель и являет мне сверкающий огнями и зеркалами санузел. – А тут, – открывает другую, – тренажеры. Хочешь, завались спать, прими ванну или растряси жиры. Тебе полезно, – бурчит он недовольно. – А мне придется разбираться в этом навозе с твоим веником, дорогая. Завтра летим к англосаксам, поэтому все дела нужно уладить сегодня. Да, и вот что, – чешет коротко остриженную башку и, подойдя к двери, зовет кого-то. В комнату вплывает блондинистый мальчик с ирокезом на голове и с подносом в руках. Молча выставляет на журнальный столик закуски и пару тарелок под блестящими крышками. И так же не сказав ни единого слова удаляется.