– Майе Владимировне, – бормочет Люк. – Ты подписал с ней брачный контракт, шеф, – нагло заявляет телохранитель Веприцкого. – Кроме нее никому не выгодно. А тут еще и цветы…

– И как же я, по-вашему, подсунула взрывчатку в букет? – ошарашенно лепечу я. – Когда ехала в ЗАГС или во время церемонии?

– Вам-то самой зачем? – гадко усмехается сволочной Люк. – Кто-то из ваших сообщников. Ну и сами цветы говорят за себя…

– Бред, – возмущенно вскрикиваю я и негодующе смотрю на безучастное лицо Веприцкого. Оно сейчас будто высеченное из камня. Ну или из дерева.

– Майя выбросила букет и тем самым спасла нас, – тихо и совершенно спокойно говорит он. – Твоя версия вообще не сходится. Моя жена, – он делает ударение на втором слове, – все время была рядом со мной. Выясни, где Артем покупал цветы и все его связи. Мне нужна полная информация по цветочной лавке. Кто хозяин, кто его бабушка, кто поставщик и любовница. Всю подноготную. Прямо сейчас. Звони Олегу немедленно. Потом  будем рассуждать, – сквозь зубы бросает он, и каждое слово больше походит на плевок.

– Она могла передумать, – глядя на меня в упор, заявляет Люк. – Или испугаться последствий. Может, оставила б тебе свои цветочки, а сама бы отправилась в сортир…

– И давно я бабам цветочки держу, пока они нужду справляют? – негодующе хмыкает Вепрь. – Хватит теории, Люк, – приказывает он. – Звони Олегу. Я сказал.

Преданный оруженосец Вепря замолкает и напряженно сопит, потом яростно тыкает в трубку толстым пальцем и слово в слово пересказывает поручения Вепря. Не в силах слушать личного суфлера Родиона Веприцкого, я отворачиваюсь к окну. Невидящим взглядом смотрю на проносящиеся мимо улицы и внезапно понимаю, что мы направляемся совершенно в другую сторону от дома.

– Куда мы едем? – охаю я.

– В «Пантеру», – хрипло бросает Веприцкий. – Нужно по горячим следам разобраться в этой истории. И если ты причастна, Майя, то лучше сознаться. Когда я выясню все подробности, ты очень пожалеешь, что выкинула букет, а не отправилась к праотцам вместе со мной.

– Ты… ты… ты, – вскрикиваю я. – Не вали с больной головы! Это ты и твои люди подстроили, чтобы избавиться от меня. Ты же выигрываешь от моей гибели, Родион! Как ни крути, ты в шоколаде! – ору я. – Всем остальным покажешь, как расправляешься с врагами, – я хочу добавить еще пару слов про сделку, но Веприцкий молниеносно притягивает меня к себе и шипит: «Заткнись!» А потом впивается в губы злым и ненавидящим поцелуем.

– Ты, надеюсь, про основной инстинкт слышала? – рыкает он, оторвавшись от меня. – Будешь бузить, трахну прямо в машине, – рявкает Родион, все еще сминая мою шею в своих лапищах. – И даже на них не посмотрю, – кивает на водителя и сидящего напротив нас Люка. Довольно наблюдает, как я дергаюсь в его стальных руках, и замечает тихо: – Перестань рыпаться, Майя.

Я отворачиваюсь к окну и чувствую, как захват немного ослабевает. Наверняка завтра останутся на шее синяки, но это меньшее, о чем сейчас следовало бы подумать.

– Теперь ты двадцать четыре часа будешь находиться под наблюдением, – криво усмехается Веприцкий, и я в который раз поражаюсь изощренному уму этого человека и его выдержке.

– Это еще зачем? – я стараюсь подавить ярость и гнев. – За каким… собственно?

– На тебя покушались, милая. Или это ты хотела от меня избавиться. Я пока не знаю, – заявляет он, и я, мельком глянув на суровое лицо, внезапно замечаю, как ходят желваки.

«Значит, ты не такой уж спокойный, Родиоша, – мысленно  хмыкаю я  и удивляюсь собственной выдержке. – Ни слез, ни истерик. Тебя чуть не убили, Майя! Пореви хоть для приличия, что ли, – усмехаюсь я и одергиваю саму себя. – Сейчас не время для слез. Где бы ты теперь была, если бы не поддалась секундному порыву. Твои  ошметки соскребали бы с асфальта, а потом бы генетики разбирались, какие именно останки положить в твой деревянный ящик, а какие в Родиошин. Кому я могла помешать?» – я пытаюсь прикинуть масштаб чуть было не разыгравшейся трагедии. И внезапно осознав совершенно банальную вещь, начинаю смеяться.