– Марина! Марина! – яростный шепот вывел меня из забытья, и я подскочила на кровати. – Ты в порядке?

Надо мной и вправду стоял Тимур, только полностью одетый. И на лице его читалось не вожделение, а беспокойство.

 – Что?.. – просипела я, вытирая ладонью мокрый лоб. – Что такое?

 – Ты кричала. Тебе приснился кошмар?

9. Глава 8

Я так и не смог заснуть. От виски толку не было, нога мерзко ныла, боль то стихала ненадолго, то снова усиливалась, будто издеваясь надо мной. Стоило мне немного расслабиться и найти удобное положение на дурацкой конструкции из кресла и стульев, как приходилось подскакивать и мерить комнату шагами, в отчаянии растирая мышцу.

И вот когда в очередной раз мне полегчало, и я чуть было не провалился в блаженный сон, из соседней комнаты послышался крик. Звук был такой, как будто Марину кто-то пытал на раскаленных углях. Будь я менее стойким, то сам бы точно так же стонал во время своего приступа.

По-хорошему, мне было плевать, что там за пытки ей приснились. Я не исключал возможности, что Марине не дает покоя ее совесть. Вполне возможно, она не только мою жизнь успела разрушить, и теперь призраки бывших жен явились к ней с щипцами и факелами.

Если уж совсем начистоту, ее стон вызвал у меня странные ощущения. Не то чтобы я злорадствовал просто… Ну да, какая-то часть меня торжествовала. У людей, которым снятся кошмары, есть совесть – это мое личное наблюдение. Подсознание наказывает нас ночью за то, что мы натворили днем. Сам я за эти годы не раз просыпался в холодном поту, и частенько  Марина становилась неотъемлемой частью моих кошмаров. Мне снилось, что мы занимаемся с ней сексом, и вдруг оказывается, что мы лежим на кровати моего сына, и Руслан забегает и застает нас. Я подскакивал в постели в надежде испытать облегчение от того, что увиденное было всего лишь сном, но понимал, что Руслан все еще меня ненавидит, а я по-прежнему один и никому не нужен.

Поэтому услышав, как стонет Марина, я был отчасти рад, что подсознание не дает ей покоя, как и мне, но все же не собирался слушать эти крики до конца ночи. Времени и так осталось не слишком много, я надеялся, что хоть недолго смогу вздремнуть.

 – Тебе приснился кошмар? – спросил я, поставив зажженную свечу на прикроватную тумбу.

Марина резко села. Ее лицо блестело от пота, ко лбу прилипла прядь волос. Кажется, она еще не поняла, наконец, что все плохое позади. Я утешительно коснулся ее руки, но она округлила глаза, будто на моем месте был зомби или Джек Потрошитель, и лихорадочно отдернула руку.

 – Да, – выдохнула она. – Ужасный кошмар…

 – Не волнуйся, это всего лишь я.

 – Ага, вот это меня и беспокоит… – она откинулась на подушку.

 – Что?

 Она мотнула головой и провела ладонью по лицу.

 – Ничего, забей… – потом, проснувшись окончательно, посмотрела на меня, подозрительно хмурясь. – Подожди, а ты почему одет?

 – А ты бы предпочла, чтобы я разделся?

 – Нет, я не об этом, – она раздраженно поморщилась. – На тебе свитер, штаны теплые. Ты не ложился или уже встал? Подожди, уже утро, что ли?

 – Три часа ночи. И я ложился, просто в одеяле на стульях неудобно, я путаюсь, оно сползает… Ничего, мне и так нормально.

 – Нога? – она бросила на меня короткий взгляд, как будто видела меня насквозь, знала, что творится у меня внутри.

 – Да, – не было смысла отрицать очевидное.

 – Знаешь, это какой-то детский сад, – она подвинулась к краю кровати. – У тебя матрас два на два, а мы городим огород со стульями. Мы оба взрослые люди, и можем держать себя в руках, так ведь?

 Я замялся. С одной стороны, мне не хотелось оказаться с Мариной в постели. И насчет держать себя в руках я тоже сомневался, практика показала, что иногда мой организм реагирует на нее быстрее, чем мозг успеет что-то решить. С другой стороны, я настолько вымотался, нога болела из-за погоды и усталости, спина – из-за попыток уснуть на неудобных стульях. И все мои моральные принципы меркли перед мягкостью любимого матраса. Сейчас он манил к себе даже сильнее, чем упругое женское тело. И я не устоял.