Огнедар стоял и подпирал головой притолоку входа в баньку. Изнутри тянуло сыростью и беспризорностью нежилого строения. Темноту заброшенной бани прорезывали яркие полосы света, льющегося сквозь щели.

– Ты? – подавилась возмущением Еленька.

– Ну я, – усмехнулся красавец княжич.

– За мной шел?

– За вами, – не стал отпираться яремник.

Он присел на бревно у баньки, отполированное дождями, ветрами, солнцем и задами бегавшей сюда на свиданку молодежи. Еленька поколебалась, но уселась рядом, продолжая испепелять мужчину взглядом.

– Даже если дырку во мне прожжете, то на шею, как монисто, не повесите, – не глядя на Еленьку, сказал Огнедар.

Еленька фыркнула.

– Ты и так на моей шее грузом повис. Зачем за мной пошел?

– Так я за вами приглядывать должен, – пожал плечами Огнедар. – Это обязанность моя.

– А как меня выследил? Я вроде никого не заприметила, – удивилась Еленька.

– Ну так мало ли я чего умею, - пожал плечами Огнедар. – Зверя выследить али там человека для меня проще простого.

– И долго ты за мной таскаться думаешь? – насупилась Еленька.

Да уж, с таким блюдуном никакое дело у нее не выгорит. Вот заявится он в самый неподходящий момент и ухажера спугнет.

– Так пока клятву с меня не снимет Серебряный Лунь. Без этого до смерти ходить за вами тенью буду.

Тут Огнедар тяжело вздохнул. Еленька заглянула ему пристально в глаза, но никой грусти в них не увидела. Напротив, в серых глазах солнечными зайчиками бегали смешинки. «Словно река плещется в лучах солнца!» – подумала Еленька и отвела взгляд.

– А зачем Артына напугал? – спросила она уже совсем тихо.

– А вам его жалко? – жестко спросил Огнедар.

– Не-а, – чуть поколебавшись, честно ответила Еленька.

– Ну и правильно, – улыбнулся княжич, и Еленька не смогла не ответить на его улыбку. – А чего вам надобно-то было от этого тюти?

«Так тебе и сказала!» – подумала Еленька и скраснела.

– Ну, может, хотела ласковое что услышать, – сказала она, потупив взгляд, и пошкрябала носком сапожка в пыли. – Скоро меня старику отдадут, а там… А там и жизни у меня никакой не будет, – закончила она шепотом и шмыгнула носом.

– Не жалейте, Еленира Мечиславовна, – утешил ее Огнедар. – Ничего хорошего бы вы от этого недотыка не увидели.

Эк он его назвал, подумала Еленька. И ведь как точно: недотык. То есть… Тут Еленька не выдержала и прыснула. Смеялась она всегда громко и звонко, заражая вокруг всех своим смехом и заражаясь сама. Отсмеялась, вытерла слезы рукавом расшитой рубашки, посмотрела на Огнедара.

– Почему это не увидела? – решила она докопаться до истины.

– Разве ж этот Артын знает, как девушке приятное говорить?

– А ты знаешь? – усмехнулась Еленька.

– Может, и знаю.

Еленька покосилась на лицо княжича. Ух какой лепый! Нос такой гордый. На щеках щетина пробивается. Еленька чуть не потянулась рукой потрогать острую скулу. В уголках серых глаз Огнедара собрались веселые морщинки, словно он догадался о порыве девушки.

Еленька надулась, как мышь на крупу. Ишь ты какой догадливый! Она хлопнула рукой слепня, который вздумал было присоседиться к ее локтю, и вскочила на ноги. Огнедар тоже поднялся, неторопливо и словно нехотя, с ленивой грацией большого опасного зверя. Еленька едва доставала ему макушкой до подбородка. Ух какой! Как… как скала!

– А хотите знать, Еленира Мечиславовна, как надо девушкам приятное говорить? – предложил княжич.

– И ничего я не хочу, – буркнула струхнувшая Еленька.

И тут же взвизгнула, потому что Огнедар подхватил ее за талию и поставил на бревно. А сам уперся руками в стену баньки по обеим сторонам от Еленьки, поймав ее таким образом в кольцо. Банька сыпанула на хулигана мха со стрехи, но больше никаким иным способом свое возмущение от творящегося беспредела не выразила.