Однако Джекоб Мильгром ставит их аргумент с ног на голову: «Парадоксальным образом феминистки выбрали наименее подходящий для их цели отрывок… Публичное испытание женщины было призвано не унизить, а защитить ее; не наказать, а уберечь».[889] Аналогичным образом Рой Гейн отмечает, что во всей законодательной системе древнего Израиля это единственный случай, когда сам Господь обещает явить правосудный вердикт через чудесное вмешательство: «Право на такой Высший Суд принадлежит лишь женщинам».[890] Как мы покажем в детальном анализе данного отрывка (глава 8), хотя Бог действительно наказывал виновных, Он в то же время защищал невиновных и виновных от «гордыни мужа и предрассудков толпы».[891] Таким образом, устав отражает не низкую оценку женщин, а желание защитить более слабых членов общества от обид и угнетения.

Левит 12:1–8. Многие ученые думают, что Лев 12:1–8 предполагает более низкую ценность или более низкий статус женщины: ведь чтобы очиститься после рождения девочки, нужно в два раза больше времени, чем после рождения мальчика.[892] В главе 7 мы еще вернемся к данному отрывку, а пока скажем, что толкование ошибочно. Ведь не рождение младенца (будь то мальчика или девочки) вызывает нечистоту, а истечение крови. Младенец не нечист (в отличие от того, что предполагается в хеттских обрядовых текстах, связанных с рождением).[893] Ошибочна и точка зрения, что девочка связана с большей ритуальной нечистотой: приношения в конце очистительного периода одинаковы и в случае мальчика, и в случае девочки. Кроме того, законодатель специально упоминает «сына» и «дочь» рядом в стихе 6 («за сына или за дочь»), поставив их на один уровень. Значит, подчеркивается равенство, а не разница в социальном статусе.

С чем же связана разница во времени очищения? На сей счет имеется множество догадок, но гипотеза Джонатана Магонета[894] наиболее убедительна в свете библейских данных. Магонет отмечает, что в левитском законодательстве о ритуальной нечистоте, связанной с вопросами секса, проводится четкая грань между нечистотой естественной (физиологической) и неестественной (патологической). И здесь важны медицинские соображения. Ключ к Лев 12:1–8 содержится во фразе «очищаясь от кровей»: оскверняет – кровь. Как отмечают врачи (и современные акушерки следят за этим), вагинальное кровотечение часто бывает не только у матери, но и у самой новорожденной девочки. Потому фраза «очищаясь от кровей» относится к выделениям матери и девочки. Решается проблема двойной нечистоты. «Поскольку в обрядовом смысле надо что-то делать, а ребенок здесь бессилен, мать, с которой девочка была соединена и из которой появилась, символически несет нечистоту, и период удваивается. Перед нами обычная математическая логика: два источника нечистоты требуют двойного периода очищения».[895]

Кэрол Мейерс отмечает: поскольку «менструальные табу» в Лев 12–15 «связаны в ВЗ с другими физическими условиями, частью имеющими отношение к мужчинам, а частью сексуально нейтральными», необходима «переоценка менструаций и нечистоты». Она приходит к выводу, что уставы о нечистоте в Лев 12–15 «вообще не имеют отношения к динамике гендерных отношений».[896] Низкой оценки женщин и низкого статуса женщин здесь нет и в помине.

Лев 27:1–8. Некоторые усматривают указание на более низкий статус (или более низкую ценность) женщин в Лев 17:1–8: цена мужчины стабильно выше, чем цена женщины. Заметим, однако, что здесь многое зависит от возраста. Мужчина от двадцати до шестидесяти лет оценивается в полсотни шекелей серебра, а женщина того же возраста – в тридцать шекелей. Мужчина от пяти до двадцати лет оценивается в двадцать шекелей, а женщина – в десять шекелей. Мальчик от одного месяца до пяти лет оценивается в пять шекелей, а женщина – в три шекеля. Мужчина от шестидесяти лет и старше оценивается в пятнадцать шекелей, а женщина – в десять шекелей.