По пути до Гэп-Маунтин в моей голове проносятся законы и наказания, о которых я слышала от отца. Разводить огонь даже без злого умысла противозаконно. Поджог по неосторожности в штате Калифорния считается административным правонарушением. Телесные повреждения, причиненные в результате поджога по неосторожности, в штате Калифорния считаются преступлением. Смерть людей по причине поджога по неосторожности в штате Калифорния считается убийством. Пожар нужно остановить, пока никто не пострадал.

Я бью Санни пятками по ребрам:

– Но!

Обе лошади, пригнув головы, ускоряют бег.

7 июля

6:24

Мы с Вайолет галопом влетаем в Гэп-Маунтин. В городке всего одна центральная улица – Пайн-стрит; на ней и расположена добровольная пожарная команда.

Я вывожу Санни на дорогу, и его подковы начинают скользить по асфальту. Кони тихо ржут, встревоженные быстрой скачкой и запахом дыма. Ветер, дующий нам в спину, выворачивает хвосты лошадей вперед. Пистолет передо мной встает на дыбы. Вайолет одной рукой держит поводья, а другой вцепляется в луку седла. Она оборачивается и смотрит на меня тусклыми, покрасневшими глазами.

– Вайолет! На тротуар! – кричу я ей.

Она кивает, но слишком резко дергает поводья Пистолета, и конь снова встает на дыбы. В этот момент по Пайн-стрит прямо на них выворачивает машина. Визжат тормоза, и Вайолет пригибается к шее Пистолета, словно они собираются перемахнуть через препятствие, но потом Пистолет опускается на все четыре подковы. Он фыркает на маленькую «хонду» и ее потрясенного водителя.

– Прочь с дороги! – кричу я, но Вайолет уже выводит коня на тротуар.

«Хонда» медленно уезжает, и ее водитель качает головой. Я нагоняю Вайолет. Ее густые волосы липнут ко лбу, лицо мокрое от слез и соплей, а глаза опухли.

– Ужасно выглядишь, Ви. С пожарными говорить буду я, ладно?

– Хорошо.

Мы смотрим в сторону горы. Светлый дым потемнел. Он клубится над деревьями, затягивая небо. Я щелкаю языком, подгоняя Санни, и веду его по тротуару к пожарной части, но там уже заметили дым. Широкие ворота гаража подняты, и красная машина, сверкая маячками, уже выехала наружу. Пожарные спешат надеть снаряжение. Новенькие двухтоновые сирены, установленные на грузовиках как раз на такой случай, завывают на весь Гэп-Маунтин.

Горожане высыпают из кафе «Уайлдфлауэр», из парикмахерской, из магазина и стоят на улице, не сводя глаз с нависающих над нами гор.

Вдруг одновременно пищат все мобильники в Гэп-Маунтин, и вся улица, включая Вайолет и меня, смотрит на пришедшее от шерифа округа Моно уведомление:

Лесной пожар на хребте Гэп.

Направлены пожарные.

Жителям Гэп-Маунтин приготовиться к возможной эвакуации.

Я пялюсь в телефон:

– Эвакуация? Серьезно?

– Ханна, плохо дело! – кричит Вайолет.

Она сидит на моей пегой лошади посреди города с закрытыми глазами. Под кайфом, перепуганная, с виноватым видом. Нужно увозить ее.

– Вайолет, погляди на меня.

Она открывает глаза. Нижняя губа у нее дрожит.

– Это мы виноваты, – шепчет она, бросая взгляд в сторону дыма, клубящегося над лесом.

– Тсс… Молчи! – Мимо проносится пожарная машина, и Санни вздрагивает. – Вот видишь? Они уже знают о пожаре. Бригада в пути и скоро все погасит. Ведем лошадей ко мне домой. Больше мы ничего сделать не можем.

Вайолет кивает, и мы рысью направляемся на юг к окраине города. Тут рядом с нами резко останавливается полицейская машина. Открывается дверь, и выскакивает мой отец. Черт! После полудня ветер разыгрался и теперь треплет его серебристо-белые волосы. В пронзительных голубых глазах – тревога.

– Что вы делаете в городе верхом?

Я притворяюсь, что запуталась в поводьях, чтобы не смотреть на него.