– Что с этим узлом будем делать? – спросил Глотка – единственный нераб, слуга, имеющий собственную волю, хоть и подчинённую полностью Златоруку, – он имел ввиду тот клочок мозга, выдранный им из подростка.

– Этот пойдёт в живую, – оскалившись, объяснил колдун, потрогав пальцем комочек, но не сняв его с ладони Глотки. – Давай, пока не остыл.

Колдуну не терпелось приобщить себя к новому, соединиться с тем, что ему принёс слуга – он тут же скинул с себя пиджак и рубашку, обнажив свой мускулистый торс атлета. Повернувшись к Глотке задом, показав череду багрово-сизых надутых шрамов-пиявок, идущих по обе стороны от позвоночника, параллельно с ним, Златорук самостоятельно лёг на ледяной хром стола, подставив спину. Глотка положил узел на специальную стеклянную подставку, а сам взялся за скальпель. Чуть выше поясницы Златорука он сделал глубокий, но короткий надрез, неспешно потекла тёмная кровь. Колдун даже не дрогнул, он лежал совершенно расслабившись, словно его не резали без наркоза, а награждали массажем. Глотка, взяв узел, обмакнул его в прозрачную, тягучую, густую субстанцию, налитую в открытую колбу, поместил его в разрез и пальцем ввёл его на самое дно растревоженной сталью плоти колдуна. Теперь оставалось зашить, с чем Глотка, с честью, и справился всего за пару минут.

Златорук, после окончания всех манипуляций, ещё немного полежал, словно переваривая некое праздничное лакомство, а потом сел, закрыл ладонями лицо и заревел плотоядным ящером: «БААААА АААА БУААА» – звучал он утробой, глухо, сильно, протяжно.

Колдун Микаэль занимался чёрным собирательством, поглощением сверхспособностей, чтобы с помощью чужих паранормальных способностей обрести не только силу, стать властителем тел и душ, не ограниченным в своих возможностях, но и найти путь к продлению своей жизни – почти бессмертию, по человеческим меркам. Для этого он искал тех, кто обладал даром, а нужной силы и чистоты дар обычно развивался у подростков. Все подростки обладали скрытыми талантами, но большинство не знало не только как их разбудить, но и вообще о них не догадывалось. В возрасте 12-17 лет у подростков образовывался некий нервный узел, состоящий не из обычных нейронов, а из, так называемых, особых, красных нейронов. Такой узел потенциально мог давать паранормальную силу своему носителю – силу пророчеств, левитации, передвижения предметов на расстоянии силой мысли, пирокинеза и т.д. Подростки не знали, что узел у них есть, а колдун знал. Но не у всех этот узел созревал, у большинства со временем он рассасывался, и лишь у немногих узел созревал настолько, что подлежал жатве – как это называл Златорук. Набухал узел лишь у тех носителей, которые переживали сильный стресс – несчастная любовь, становился жертвой насилия, терял близких людей, становился невольным участником войны или катаклизма.

Для поиска носителей, у которых узел созрел, Златорук использовал банду рабов, бесноватых кадавров, но они были лишь грубой силой, способными выследить, схватить, пользуясь мимикрией, наваждением психогрима, делающего их похожими на людей, а вот направлял их на жертву, натравливал их, словно гончих, слуга колдуна – Глотка. Он не был кадавром, его родителями были обычная земная женщина и инкуб – демон, с помощью секса вытягивающий жизненную силу из своих любовниц.

Мать Глотки – Грета – влюбилась в прекрасного юношу – Зака. Зак отвечал ей взаимностью, он тоже её любил. Там, где они жили, и в те времена, когда они жили, связи до брака между женщинами и мужчинами не одобрялись. Но они были из одного сословия, они были ровней, и никаких препятствий для них не существовало. Родители благословили их союз. И вот однажды, вечером в пятницу, когда родителей Греты не было дома, к ней в сумерках пришёл Зак. Сегодня он выглядел ещё более привлекательным, чем обычно, он словно светился изнутри, от него веяло желанием, животным вожделением.