Петя не сжался в комок перед смертью, как ждал от него техномаг, а поднял голову и, взглянув ему прямо в глаза, вытянул левую руку куда-то в сторону. Что-то прошелестело в воздухе, в глазах Златорука мелькнуло непонимание, и он поперхнулся своим жестоким намереньем. Маг на мгновение замер на месте, а потом его повело и откинуло назад – припечатав прямо в его излюбленное кресло. Ровно в то место на горле, которое Златорук готовил под узел, под ключ ко всему, вонзился свинокол. Мальчик распрямился во весь свой не великий рост, но при этом сейчас он выглядел настоящим гигантом. На грани восприятия Петя слышал глухие удары где-то за стенкой, но поздно, его уже не остановить.

Не приближаясь к Златоруку вплотную – змея всё ещё могла укусить, – Петя мысленно поднажал на кругляшок упора, загнав свинокол ещё глубже, пробив насквозь и горло, и позвоночник, пришпилив не состоявшегося властелина мира к его фальшивому трону. Кровь из раны вытекала лениво, техномаг таращил глаза и шевелил пальцами, и он бы мог ещё проявить себя, побороться, если бы вместе с кровью из него не уходила сворованная им сила. Но сила уходила не в никуда, она передавалась Пете – все те паранормальные способности, которые Златорук забирал у подростков, добровольно меняли плен тёмного господина на службу несущему свет герою.

Златорук усыхал на глазах, но пытался бороться. Петя сверкнул глазами, полными очистительного огня, полученным от замученных техномагом и его подручными подростков, и отдал пламя Златоруку. Колдун вспыхнул как охапка сухого хвороста. Хлопья сажи и капли жидкого огня закружились вокруг издыхающего Златорука, а когда сознание его соединилось с тьмой, их ветром последнего вздоха колдуна разбросало в разные стороны. Со злом в этом проклятом месте было покончено.

По всему зданию лишившиеся поддержки злой воли своего господина кадавры впадали в летаргический ступор. Единственный, кто осознал и принял смерть своего мастера, Глотка остался при полном сознании, но и он не помышлял бросить вызов тому мальчику, который в одиночку сумел расправиться с Златоруком. Глотка решил поберечься и сбежал от греха подальше.

Петя вышел из покоев Златорука, закрыл за собой дверь, но не просто закрыл, а через её ручку закачал цементирующую энергию, сделав дверь единой со стеной, замуровав и обгорающую головешку трупа, и начинающийся пожар. Открыв вторую дверь, он обнаружил на пороге дюжину раскоряк кадавров, лежавших кучей, обойдя этот небольшой погребальный курган, Петя спустился по лестнице и вышел во двор. Он, не спеша, шёл к воротам, а за его спиной коптило чёрным дымом логово техномага, уже и окна верхнего этажа стреляли стеклянными клыками осколков, а из дыр вырывались рыжие, жадные языки прожорливого пламени.

Город взят штурмом уже как месяц назад, основные армейские подразделения ушли далеко вперёд, но по улицам бродили, прятались в развалинах и норах подвалов разрозненные подразделения врага. Обороняли город отмороженные нелюди из третьей штурмовой бригады, в которую отбирали не просто идейных нациков, а прошедших школу проповедей их духовного лидера Волны и горнило карательных рейдов. Под предводительством своих колдунов-командиров, поклонников некроманта Вотана, творили они – эти солдаты-некрофилы – творили всякие непотребства, с маниакальным упорством уничтожая мирное население. Бригада эта была разбита и фактически полностью уничтожена – уничтожена вместе с большинством офицеров и Волной, которого разорвало в клочья тонным фугасом. Но отдельные блуждающие очаги сопротивления оставались. Отморозки, оставшиеся без связи, одурманенные зельем, с исковерканной душой чужими мифами, древними германскими сказками и вполне себе современной западной пропагандой, бродили по городу, словно восставшие из могил мертвяки. Вместе с нациками, случалось, и шайки украинских дезертиров шастали.