Когда приедет в сны карета,

И разум высший притупится дном.

Дно – для системщиков обуза,

А высший ум – система вычислений.

Как знания в пределах вуза,

Без душ и прочих вдохновений.

Ночь, хотя, нет… вечер, да он самый,

Наш Александр руки потирает.

Ни алкоголь, ни вечера, ни дамы,

Он кроме снов теперь иного и не знает.

Ложиться, даже в новенькой пижаме,

Как будто к празднику готовится.

Реальность дней сегодня в пилораме,

Санёк во снах своих покоится.

Знакомый лик, красивые глаза.

Он узнаёт своё творение.

Она, как чаровница – егоза,

Как мёд, вино, клубничное варенье!

Та самая, что героиней стала,

Его большого, первого романа.

Наверно, жизнь его устала,

Раз сон в реальность он внедрил, да без обмана.

Да, и в реальности он тоже был:

Записывал, что ночью видел, пробуя.

Он в двух мирах прекрасно жил,

У творческих людей манера жить – особая!

Так вот, его ночная героиня, —

Предел мечтаний всех писателей!

Она теперь читалась, словно линия,

Сюжетная, читателям, как соискателям.

Её далёкое и интригующее путешествие,

За горизонт, к познанию себя,

И автору досталось, как нашествие,

Но ненавязчиво, тихонечко любя.

По книге мастер посылает даму в джунгли,

Там есть шаман, что дыры зашивает.

Не дырки, где попали угли,

А общий разум, в космосе, что проживает.

Он был ей шагом вглубь очередным,

И Александру, также, параллелью.

Был для него сей смысл подставным,

Под коркой, ласковой свирелью.

И получается, что оба в путь собрались,

У каждого своя реальность.

Возможно, даже не встречались,

Причина есть, но точно уж не дальность.

Мир сна и книги, мир реальности земной,

Два континента с мостиком из хрусталя.

Свободный вход, немой конвой,

Два озера, а меж поля.

К чему сравнения звучат?

К тому, чтобы понять сознание!

Два сердца разный ритм стучат,

Но об одном всё это знание.

Один писатель, и героиня тоже,

Но, неизвестно, кто, кого придумал.

Не зря они уж так похожи,

Один обзор, один и угол.

А по-простому – это он один,

Один, в себе и в героине книги!

Обзор, который всем необходим,

Понять: мы все в одном, и без интриги!

По Саши всё понятно,

Что в стадию вошёл другую.

И описал себя так внятно,

Да с ударением, смакуя.

Бывает так, когда о прежнем позабыл,

И человеческий напряг исчез.

Был круг одноповторности, и сплыл,

Как будто ум неведомый пролез.

И по-другому быть не может!

Как создавать всё новое в старье?

Жизнь из нулей не сложит,

Она встречает, как портье.

А там, естественный отбор,

Кому даны все силы и упорство.

Воронка, некий общий сбор,

А главное, работа, без притворства.

Отказ от мира с семьями,

Уход с животного загона,

Не в пользу вещества под теменем,

А в прок, небесного для трона.

Того сознания из космоса,

Что вне ума от человека.

Которому нет дела до воды и колоса,

До жизни с смертью, мерой века.

Так будни протекали Саши,

Он телом на земле, сознанием в романе.

Не пил вина, не ел и каши,

Как будто прикоснулся к пране.

А что с героями романа?

Там тоже всё по аналогии.

У героини зажила живая рана,

К походам попривыкли ноги.

Шамана встретила в Перу,

Прониклась шармом джунглей.

Ей гуру подошёл к нутру,

В прах чувства, – бывших углей.

Огарков тех, которые от смерти,

Её больную душу прожигали.

Она, как камень, даже впредь,

Подобного все ищущие ждали.

Что примечательно… не колдуну,

Он даму излечил без снадобья.

Не опускал наркотиком ко дну,

Он ум светлел, словами радуя.

Простые разговоры, чистый быт,

Лес, воздух, горы до небес.

Какой привычной жизни стыд,

В которой вера и аптека, будто вес.

Шаман ей говорил на ухо,

Тихонько, не тревожа остальных.

Обычно просто, очень сухо,

Не обсуждая всех больных.

Не говоря, как в мире тяжело,

Не прославляя жизнь и смерть.

Он, словно говорил: «Алло»,