Танька тоже рассмеялась, вид у меня, наверное, был потешный, потом неожиданно вскрикнула: «Ой, мой автобус», хлопнула ладошкой меня по плечу, клюнула губами в щеку эту «Ольгу Сергеевну», махнула мне рукой: «Лёшка, пока!» и побежала к остановке.

Я попал в неловкую ситуацию. Мы шли к Дворцу железнодорожников, на место сбора. Я искоса поглядывал на свою спутницу, понять ничего не мог: как пионервожатой? Тогда сколько ей лет? В педучилище после восьмого класса принимают. Семь плюс восемь ― пятнадцать, да год педучилища ― шестнадцать. Не выглядит она на шестнадцать! А едет пионервожатой. А я её на «ты», как последний дур-ак!

– «Лёша-Алёша», а откуда ты Таню знаешь?

– Таньку? ― удивился я вопросу. ― В детсад вместе ходили. Говорят, и в ясли тоже, и родители наши дружат, поэтому и знаю. ― Подумав немного, добавил: ― Перезваниваемся по телефону иногда.

…Однажды в подготовительной группе детского сада нянечка застукала нас с Танькой за игрой в спичку. В этой игре спичку, укоротив наполовину, нужно передавать друг другу зубами. Если у обоих получилось, длина спички уменьшается каждый раз вдвое. Проигрывает тот, кто не сможет забрать её, ухватившись зубами за её кончик. Проиграть девчонке было обидно. Я просто старался выиграть, поэтому короткую спичку приходилось вначале находить языком, потом умудриться ухватить зубами.

Нянечка, не разобравшись, наябедничала нашим родителям, что мы целовались как взрослые. Хоть вину я взял на себя, влетело обоим. Дома мама ругала меня, а отец сказал, не брани его, все дети во взрослых играют, хоть бы своё детство вспомни. А мама ему сказала: «Это ты своё детство вспомни, и сын в тебя, наверное, распутным растёт».

Первого сентября Танька, как и наши ровесники, пошла в первый класс, а я нет, лежал с воспалением аппендицита в Детской городской больнице. Болел тяжело и долго. Родители утверждают, что меня спас пенициллин, а бабушка ― её молитвы. Выписали меня в конце октября. Я был слишком слаб после болезни, поэтому, несмотря на мои просьбы, чтобы не оставлять дома одного, родители отправили меня не в школу, а в тот же Детский сад, куда я и ходил прежде.

Было обидно вновь оказаться дошкольником! С грустью я смотрел вслед ровесникам, встречая их в школьной форме и с ранцем на спине. Как ярко горела бляха на ремне гимнастёрки и кокарда с буквой «Ша» на школьной фуражке! Вдвойне обидно было на следующее лето. Мои ровесники были на каникулах, прибегали на городской пляж без надзирателей, купались в чёрных сатиновых трусах, подчёркивавших их взрослый статус, ныряли, где хотели, и с пирса для прогулочных лодок тоже. Нас же воспитательница купаться отводила на мелководье пустынного участка пляжа.

После очередного купания на городском пляже, я наотрез отказался ходить в Детский сад. Причиной была Танька Модуль. Она гуляла с подружками в парке, среди детсадовцев увидела меня и подбежала поболтать. Помню я жутко смутился. Глупо и неправильно почти в восемь лет стоять перед ней и её смешливыми подружками в детской панамке.

Не объясняя причины своего упрямства, я настоял на своём, и родителям пришлось записать меня на площадку для «неорганизованных» дошкольников при Дворце пионеров ― так странно называли ребят, которые не ходили в подготовительную группу детского сада. Там и Пирогову я впервые увидел. Она была такой тихоней безответной, что пришлось сразу взять её под свою защиту.

Я нащупал в кармане пару коробков спичек, хорошо, что успел купить.

***

Когда я с новой знакомой подходил к месту сбора, из-за поворота появились жёлто-красные автобусы. Пять штук, по количеству отрядов. Они, «фыркнув» пневматическими тормозами, остановились на краю площади. В овальных указателях маршрута, что выше лобовых стёкол, надпись: «Пионерлагерь «Заря». Из переднего автобуса вышел шофёр с красными флажками в руке и закрепил их по краям кабины. …Обычно с такими флажками автобусы ходят по городу в праздники: на Первое мая и Седьмое ноября. Для этого и специальные кронштейны в виде трубочек по краям кабины на них есть.