Как-то поздним вечером, когда Анна собиралась ложиться спать, в дверь позвонили. Она открыла – и он вошёл. Без предупреждения. Как к себе. Без объяснений, без извинений.

Прошёл на кухню, взял пиво, открыл, сделал глоток. Окинул взглядом стол, заваленный бумагами.

– Над чем работаешь? – спросил он буднично.

– Траст. По поручению Нилина. Последние правки.

– Покажешь?

– А смысл? Ты же не юрист.

– Именно поэтому. Свежий взгляд.

Её что-то кольнуло. Он говорил так, будто знал, что она сомневается. Как будто уже уловил тревогу, которую она сама себе не признала.

– Хорошо. Посмотри, – сдалась она.

Он сел за компьютер, начал листать файлы. Ни одного вопроса. Даже не посмотрел на неё. Когда она попыталась что-то объяснить – он лишь легко махнул рукой: не сейчас.

Она вышла в гостиную. Но уже знала: что-то меняется.

Минут сорок спустя он позвал её. Устроился в кресле напротив – расслабленный, сосредоточенный.

– Правильно я понял, – начал он без предисловий, – что ты, на основании доверенности, оформляешь безотзывный траст на все активы Нилина?

– Да.

– Выгодоприобретатели – он, его семья, ты?

– Да. Но у меня доля чисто символическая. Еще любовница.

Он усмехнулся. Без радости.

– Давай так. Я скажу, что нужно сделать. А ты не задаёшь вопросов. Ни «почему», ни «зачем». Согласна?

– Эрих, это не игра.

– Конечно. Это инструкция.

– Но я не понимаю…

– С виду не глупая. Училась. Работала. А не понимаешь? – он качнул головой, – не хорошо. Договорились?

– Да…

– Отлично.

Он сцепил пальцы в замок.

– Как думаешь, на кого укажет Нилин, когда эта схема всплывёт?

Анна замерла.

– На себя?

Он усмехнулся. Взгляд стал жёстче.

– Он скажет, что ты всё провернула сама. Что ты превысила полномочия. Захотела его подставить.

Анна побледнела.

– Что делать?

– Первое. Траст – отзывной. Сейшелы. Второе – выгодоприобретатели: по минимуму – дочь, внук, все остальное – ты.

– Я? – ее голос дрогнул.

Комната сделалась душной. Сердце стучало в горле.

– А Нилин?

– Формально – нет. Фактически – ты сможешь перечислять ему часть доходов. Если захочешь. Это уже от тебя зависит.

Анна прижала пальцы к вискам.

– Это… предательство.

– Это – защита. Впервые – твоя.

Он замолчал, давая ей переварить. Затем, уже тише:

– И да. Любовниц исключаем. Хассельрот нам не нужна.

Так и поступили. Анна всё оформила. Эрих помог с адвокатами. Нилин ничего не узнал.

Через пару недель газеты сообщили о его смерти.

– Видишь, – сказал тогда Эрих, потирая ладони. – Всё получилось аккуратно.

Анна молчала. Но внутри – пустота.

– И ещё, – его голос был будничным, – половина доходов с твоей доли – мне.

– А если объявятся настоящие владельцы?

– Поговорим с ними. Я – лично.

Он взглянул на неё, как на досье.

– Ты в теме. Образование есть. Связи с финансистами – есть. Почему бы не рассмотреть твою кандидатуру в качестве номинала вместо Нилина?

Анна не ответила. Только кивнула.

И сейчас, услышав щелчок замка, она вздрогнула.

Эрих приехал.

Сердце кольнуло.

И она, словно собака Павлова, рефлекторно порхнула ему навстречу.

Тот, кто носит знак, может не знать его силы.

Но сила всегда знает, кого она выбрала.

Из дневника Анны Векерле

Пьер и Жан договорились встретиться в ресторане Le Dôme.

Морелю, как писателю, импонировало это место: среди мягкого света ониксовых ламп, шелеста виноградных листьев и запаха морепродуктов оживала богемная история Монпарнаса. В интерьере угадывались отголоски сюрреализма и кубизма, а в воздухе витали выдержанные вина и послевкусие разговоров, рождённых не спешить.

Он пришёл раньше. Заказал бутылку Шабли Гран Крю «Ле Кло». Вино переливалось в бокале светло-жёлтым оттенком с зеленоватым отливом, источая тонкий аромат белых цветов, нектарина и лёгких дымных нот. Минеральная свежесть, морская соль, орех, печёное яблоко – всё говорило, что вечер будет долгим.