Творец наклонил голову.

– Это красиво, – сказал он просто.

Эльфийка вскрикнула и упала на колени.

Магические узоры вокруг неё пульсировали, меняя форму.

– Кто ты? – прошептала она. – Я чувствую… всю магию мира… она поёт о тебе, но… ты не отвечаешь?

Из темноты вышли другие выжившие – люди в изодранных одеждах, гном с перевязанной головой. Они смотрели на странную сцену с замешательством.

– Сильрани? – осторожно позвал старик. – Что происходит?

Эльфийка не отвечала.

Её руки всё ещё дрожали, а магия вокруг них теперь образовала сложную трёхмерную структуру, медленно вращающуюся в воздухе.

– Он… он настоящий, но… спящий, – наконец выдохнула она. – Магия… она пытается сказать мне что-то…

Творец сделал шаг вперёд, и магическая конструкция перед эльфийкой вдруг рассыпалась на миллион искр.

– Мне нравится твой свет, – сказал он.

Сильрани подняла голову, и в её глазах читалось внезапное озарение.

– Вы правы… мы все бежим, – прошептала она. – Но от разных вещей.

Она поднялась, всё ещё дрожа, но теперь её голос звучал твёрже.

– Я Сильрани. И если мои догадки верны… – она посмотрела на Творца, – нам нужно срочно уходить. Они близко.

Где-то в глубине туннелей раздался знакомый звук боевого рога.

Но теперь к нему добавилось что-то новое – низкий, вибрирующий гул, от которого задрожали камни под ногами.

Бирюзовые воды подземного озера мерцали, как расплавленные самоцветы. Алрик опустил руку в воду – пальцы тут же покрылись жемчужными пузырьками, поднимавшимися вверх вопреки всем законам.

– Здесь что-то не так с самой реальностью, – пробормотал он, наблюдая, как капли, сорвавшиеся с его руки, застыли в воздухе, образовав хрустальную сферу.

Ториан сидел на камне у дальней стены, сдирая ногтем коросту с зажившей раны. Под бинтами не осталось даже шрама – лишь серебристая спираль, слабо пульсирующая в такт шагам Творца.

– Оно… жжет, – сквозь зубы процедил он, когда Сильрани приблизилась.

Эльфийка присела рядом, и ее фиолетовые глаза вспыхнули магическим светом.

– Это не шрам, – прошептала она. – Это письмо. На языке, который мир забыл еще до появления эльфов.

Ее пальцы непроизвольно вывели в воздухе сложный символ – и серебристая спираль на руке Ториана ответила всплеском света. Он вскрикнул от боли, сжимая запястье.

– Прекрати!

– Я… я не контролирую это, – Сильрани отпрянула, наблюдая, как ее собственная магия – всегда послушная, всегда предсказуемая – теперь переливалась странными оттенками. – Он меняет правила.

Ночь пришла неожиданно. В пещерах не было смены дня и ночи, но свет озера вдруг погас, погрузив все в абсолютную тьму.

Алрик проснулся от того, что кто-то дышит ему в лицо.

– Творец?

Но когда он зажег светлячий камень, одно из изобретений еретиков, перед ним сидело… его собственное отражение. С выколотыми глазами.

– Ты разбудил больше, чем Его, – прошептало существо, и Алрик почувствовал, как знания – страшные, не предназначенные для смертного разума – впиваются в его сознание, как раскаленные иглы.

В углу пещеры Творец ворочался во сне.

– Дверь… я оставил дверь открытой…

Его руки, обычно бледные и чистые, теперь были покрыты черными письменами – словно кто-то использовал Его кожу как пергамент.

Утро началось с криков.

В туманной грани между сном и пробуждением Алрик услышал хруст – как будто кто-то ломал не кости, а саму ткань мира.

На краю их лагеря стояла фигура. Доспехи, словно вытекшие из плоти, светились внутренним дыханием, как кожа умирающей звезды. Воздух вокруг него дрожал.

– Эхо, – прошептало существо, и его голос отразился в каждом из них одновременно, как если бы он говорил изнутри. – Я пришёл Узреть.