– Мы сражались, – сказал он, и голос его был подобен грому, что катится по горам. – Мы победили, но не до конца. Саусрык не мёртв, он ждёт. И теперь твой черёд, дочь крови нашей.

– Я не готова, – прошептала Амира, её руки сжались в кулаки. – Я не знаю, как найти тебя. Я не знаю, кто я.

Сосруко улыбнулся, и в улыбке его была горечь.

– Никто не готов, когда зовёт судьба. Но ты поймёшь, шаг за шагом. Иди на восток, к пику Шхафит, где мы стояли в последний раз. Там начнётся твой путь.

Свет вспыхнул ярче, и видение исчезло. Амира снова стояла у священного камня, её колени дрожали, а руки всё ещё чувствовали тепло Древа. Ветер стих, оставив лишь тишину, что звенела в ушах. Она поднялась, её взгляд упал на руны, что теперь казались ей не просто знаками, а картой – путём, что вёл её к чему-то большему.

Она вернулась в деревню на рассвете, когда первые лучи солнца окрасили вершины в золото. Хабиб ждал её у порога, его лицо было серым от бессонницы, но глаза горели тревогой.

– Ты уходила к камню, – сказал он, и это не было вопросом.

Амира кивнула, её голос был тих, но твёрд.

– Я видела его, отец. Золотое Древо. Оно зовёт меня. И Сосруко… он сказал, что я должна идти.

Хабиб побледнел, его рука сжала посох так, что костяшки побелели.

– Это безумие, Амира. Ты не можешь верить видениям. Ты нужна здесь, с нами.

– Если я останусь, мы погибнем, – ответила она, и в её словах была уверенность, что родилась в ту ночь. – Тлисы вернутся, и не только они. Что-то большее идёт за нами, отец. Я чувствую это.

Он долго молчал, его взгляд блуждал по её лицу, словно искал ту девочку, что когда-то смеялась у его колен. Но перед ним стояла другая Амира – не дочь, а воин, чьи глаза горели светом, что он не мог понять.

– Если ты уйдёшь, кто защитит Аслана? – спросил он наконец. – Кто защитит меня?

– Я вернусь, – сказала она, и голос её дрогнул. – Но я должна идти. Если Хамида права, если Древо – наша надежда, я найду его. Для Схауа. Для всех нас.

Хабиб отвернулся, его плечи опустились, как под тяжестью горы.

– Тогда иди, – сказал он тихо. – Но возьми мой клинок. Он служил мне в дни славы. Пусть теперь служит тебе.

Амира кивнула, её горло сжалось от непролитых слёз. Она вошла в дом, где Аслан ещё спал, и собрала свои вещи: плащ, нож, флягу с водой и узелок с лепёшками, что оставила Хадижат у порога. Клинок Хабиба, длинный и тяжёлый, с рукоятью, обмотанной кожей, лёг в её руки, как старый друг. Она повесила его на пояс, чувствуя его вес, что придавал ей решимости.

Когда она вышла, солнце уже поднялось над горизонтом, заливая деревню светом. Хамида ждала её у тропы, её посох стучал по земле, как метроном судьбы.

– Ты решила, – сказала старуха, и это не было вопросом.

– Да, – ответила Амира. – Восток, к Шхафиту. Ты пойдёшь со мной?

Хамида покачала головой.

– Мой путь здесь, девочка. Но я дам тебе совет: найди Казбека, одинокого волка, что бродит в горах. Он знает тропы, что ведут к Шхафиту, и тайны, что старше меня. И берегись – тьма уже чует тебя.

Амира кивнула, её взгляд устремился к горам, что высились на востоке, тёмные и молчаливые. Она сделала первый шаг, и ветер подхватил её, как крылья, унося вперёд, к судьбе, что ждала её за горизонтом.

Солнце клонилось к закату, когда Амира покинула Тхач, оставив позади дым очагов и шёпот деревни, провожавшей её, словно прощальную песнь. Горы вставали перед ней стеной, их вершины, увенчанные снегом, сияли в последних лучах дня, словно короны древних царей. Тропа, ведущая на восток, к пику Шхафит, была узкой и извилистой, усыпанной камнями, которые скользили под ногами, словно предатели, готовые сбросить её в пропасть. Ветер, её спутник, дул ей в спину, подгоняя, но теперь в его голосе слышалась тревога, которая заставляла Амиру сжимать рукоять клинка Хабиба сильнее, чем нужно.