Пески Хуфу. Книга 1 Зохра

Пролог

"Солнце, багряным клеймом выжигая горизонт, обрушивало свой гнев на пески Египта. В его лучах, словно насмешка над бренностью, высилась пирамида Хуфу, колоссальная, высеченная из амбиций и человеческих жизней. Фараон Хуфу, с лицом, выточенным из гранита, и глазами, в которых плескалось отражение вечности, стоял на вершине своего будущего склепа. Ветер, пахнущий пылью веков и предсмертным зноем, терзал золотые полосы его клафта.

Но Хуфу смотрел не на простирающиеся внизу земли, не на склонившиеся в прахе толпы. Его взор был устремлен на запад, в глубь безжалостной пустыни, где, как шептали безумцы и летописцы, покоились кости цивилизаций, стертых с лица земли гневом богов. Цивилизаций, владевших секретами, о которых нынешние жрецы могли только грезить.

Он слышал их. Шепот, поднимающийся из глубин песков, как дыхание древнего змея. Шепот, который проникал в его сознание, минуя плоть и кости. Шепот Песков Времени, раскаленный ветер, опаляющий разум обрывками голосов и мерцающими видениями.

Хуфу не был просто царем. Он был одержим. Не жаждой власти, а голодом к знаниям, к пониманию тайн, которые позволят ему вырваться из цепких объятий смерти, остаться в веках не только как имя, но и как сила. Он помнил крики умирающей матери, беспомощный перед лицом хладной руки Анубиса. С тех пор бессмертие стало его навязчивой идеей.

Для достижения своей цели Хуфу собрал вокруг себя тех, чьи таланты превосходили человеческие возможности. Имани, молодую жрицу, чьи видения, словно осколки зеркал, отражали грядущее с пугающей точностью. Сета, воина, чья верность фараону была выкована в пламени битв и закалена кровью врагов; он видел, как Египет страдает от набегов кочевников и поклялся защищать его до последнего вздоха. И Имхотепа, ученого и архитектора, гения, чей разум опережал время, но чья душа разрывалась между преданностью фараону и страхом перед последствиями его безумных амбиций.

Их поиски завели их в затерянную гробницу, погребенную под километрами песка, в ущелье, где ветер пел погребальные песни забытым богам. Там, в пляске огней факелов, они нашли невероятное: огромный зал, стены которого оживали под их взглядами, покрытые письменами, сияющими изнутри, как живые звезды. В центре стоял алтарь, и на нем покоился артефакт, пульсирующий энергией, заставляющий воздух вокруг дрожать, – Осколок Времени.

Осколок был ключом. Ключом к вратам в прошлое, настоящее и, возможно, будущее. Но он был также и проклятием, таящим в себе бездну, способную поглотить все сущее.

Имани, коснувшись Осколка, содрогнулась. В её разуме разверзлась бездна: горящие храмы, реки, окрашенные кровью, и лица её народа, полные отчаяния и рабской покорности. Она увидела сфинкса, лишенного лика, и пирамиды, засыпанные песком времени, забытые и покинутые. Крик застрял у нее в горле.

Сет, увидев ее страх, почувствовал опасность. Ярость, как пламя, вспыхнула в его груди. Он попытался остановить Хуфу, но фараон, ослепленный безумием, был неумолим.

Имхотеп, разрываясь между долгом и страхом, пытался найти выход. Он знал, что Осколок не должен попасть в руки того, кто не готов к его силе.

Так началась гонка. Хуфу, одержимый, Имани, испуганная, Сет, готовый умереть за свой народ, и Имхотеп, пытающийся сохранить остатки разума в этом хаосе.

Впереди их ждали проклятия, предательства, ложь и, возможно, спасение. Судьба Египта, судьба мира, висела на волоске, сплетенная с шепотом Песков Времени, которые звучали, как похоронный колокол, в сердце Фараона Хуфу."

Глава 1: Тени в Гробнице

"Тьма. Она сочилась сквозь каменные стены, как яд, пропитывая воздух запахом плесени и праха тысячелетий. Имани чувствовала ее кожей, как будто сама гробница, словно живое существо, пыталась поглотить ее. Отблески факелов, которые несли Сет и Имхотеп, лишь подчеркивали глубину мрака, рисуя причудливые тени на иероглифах, покрывавших стены. Каждый вздох был наполнен пылью времени, ощущением, что они вторглись в мир, где живые были незваными гостями.

Имани прижимала руку к груди, пытаясь унять дрожь, сотрясавшую ее тело. Видение, вызванное Осколком, не отпускало. Раскаленные докрасна пески, обагренные кровью, сломанные статуи богов, лишенные ликов, и лица, лица ее народа, полные отчаяния и обреченности. Она видела, как её мать, жрица Исиды, умоляла о пощаде перед чужеземными солдатами. Это было не просто пророчество, это был крик, мольба о помощи, которую она должна была услышать.

"Фараон ждет," – прозвучал голос Сета, грубый и уверенный, словно высеченный из камня. Его слова эхом отразились от стен, теряясь в лабиринте коридоров. Он шел первым, его меч, заточенный до бритвенной остроты, словно танцевал в полумраке. Он не понимал ее страха, не чувствовал ледяного дыхания грядущей катастрофы. Для него Хуфу был воплощением порядка, богом на земле, чья воля – закон. "Нам нужно доставить Осколок."

"Я… я должна предупредить фараона," – прошептала Имани, ее голос дрожал, словно тонкая паутина на ветру. "Осколок… он несет опасность."

"Фараон выслушает тебя, жрица," – ответил Имхотеп, его голос, обычно спокойный и рассудительный, сейчас звучал напряженно. Он шел рядом, держа факел так, чтобы свет падал на стены, выхватывая из темноты причудливые фигуры и письмена. "Но сейчас главное – выполнить приказ. Осколок должен быть доставлен." Он бросил на Имани мимолетный взгляд, полный сочувствия и тревоги. Он видел ее смятение, чувствовал ее страх, но его долг перед фараоном был превыше всего.

Они шли дальше, углубляясь в лабиринт коридоров. Стены были покрыты фресками, изображающими сцены из жизни богов и фараонов, рассказы о сотворении мира и битвах с силами хаоса. Имани пыталась читать их, но слова ускользали, словно песчинки сквозь пальцы. Она чувствовала, что здесь, в этом месте, грань между миром живых и миром мертвых тонка, как никогда.

Внезапно Сет остановился, как будто налетел на невидимую стену.

"Здесь что-то не так," – прорычал он, его взгляд, острый, как у хищника, метался по сторонам. "Я чувствую… чужое присутствие."

Имани тоже почувствовала это. Ледяной озноб пронзил ее до костей, заставив волосы встать дыбом на затылке. В воздухе повисла давящая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием факелов и глухим стуком ее сердца.

"Там," – прошептал Имхотеп, указывая на темный, зияющий проем в стене, словно пасть голодного зверя.

Сет шагнул вперед, выставив меч, готовясь к нападению. Из проема вырвался ледяной порыв ветра, словно дыхание самого Анубиса, гася один из факелов. Тьма, до этого плотная, стала непроглядной, скрывая все, кроме зловещего очертания, возникшего в глубине проема.

"Анабет," – прошептал Имхотеп, его голос был полон ужаса и благоговейного страха. "Страж… она вернулась."

Анабет. Древнее проклятие, порождение кошмаров, стражница гробницы, призванная защищать покой мертвых от вторжения живых. Говорили, что она состоит из самой тьмы, из боли и отчаяния тех, кто был похоронен в этих стенах.

Тень двинулась на них. Она не была плотной, не имела формы, скорее вихрь тьмы, закручивающийся вокруг себя, словно живой. Но ее присутствие ощущалось физически, как удар ледяного молота, сжимающего сердце и парализующего волю.

Сет взревел и бросился в атаку, его меч рассекал воздух, пытаясь пронзить тьму. Но Анабет была неуловима, словно дым, растворяясь в каждом ударе и возникая вновь, еще более зловещей. Она обрушилась на него, окутывая его тьмой, словно саваном. Сет закричал, его крик, полный ярости и боли, оборвался на полуслове, переходя в хрип и бульканье.

Имани зажмурилась, не в силах смотреть на ужас, разворачивающийся перед ней. Она слышала звуки борьбы, хрипы, приглушенные стоны и глухой удар падающего тела.

Когда она открыла глаза, Сет лежал на полу, неподвижный, его тело скрючилось в неестественной позе. Тень исчезла, словно ее никогда и не было.

"Сет!" – крикнула Имани, ее голос сорвался. Она бросилась к нему, не обращая внимания на ледяной холод, исходивший от каменного пола.

Имхотеп подошел к ним, его лицо было мертвенно-бледным, на лбу выступили капельки пота. Он опустился на колени рядом с Сетом и осторожно проверил пульс.

"Он мертв," – тихо произнес он, его голос дрожал от горя и страха.

Имани зарыдала, прижимаясь к телу Сета. Он был сильным, храбрым, преданным. Он верил в Хуфу, верил в Египет. И теперь он лежал мертвый, павший жертвой древнего проклятия, ради безумной амбиции фараона.

"Мы должны бежать," – сказал Имхотеп, его голос был едва слышен. "Это место проклято. Мы не можем ничего сделать."

"Нет," – ответила Имани, вытирая слезы тыльной стороной ладони. "Мы не можем бежать. Мы должны остановить Хуфу. Сет отдал свою жизнь, чтобы защитить Египет. Мы не можем позволить ему умереть напрасно. Мы не можем позволить этому случиться." В ее голосе появилась стальная твердость, которой Имхотеп никогда раньше не слышал. Видение прошлого и будущего, смешалось в ее сознании, требуя действий.

Она поднялась, ее взгляд, прежде полный страха, сейчас горел решимостью.

"Мы должны найти способ уничтожить Осколок," – сказала она, глядя Имхотепу прямо в глаза. "Это единственный способ спасти Египет. Иначе видение станет реальностью. Иначе все будет потеряно."