Вздох досады из сотен глоток вспугнул ворон, дремавших на березах. Они закружили над поляной и закаркали. Сидящие за столом президиума офицеры подняли головы, как петухи, готовые к бою.

– Натуральное и денежное довольствие вам будет переоформлено надлежащим образом после отъезда Рейгана. Правильно я говорю, товарищ подполковник?

Начальник части сидя вытянулся в струнку.

– Так точно, товарищ генерал-майор.

Как только генерал отвернулся, подполковник сник, будто из него вытащили хребет.

Потом генерал отвечал на вопросы. Толстый Заболоцкий спросил:

– Почему предмет сборов не соответствует моей военно-учетной специальности? Я не вижу необходимости переучиваться на старости лет.

– Сюда вас направил военкомат. Он решает, где вас использовать. Претензии к ним.

– Что вы все друг на друга валите? – вдруг кто-то зло крикнул из последних рядов. – Военкомат на вас, вы – на военкомат. Где порядок?

– Нашел, где искать порядка!

А потом:

– Не кладите в кашу комбижир!

– Я язвенник, я есть здесь ничего не могу!

– Нужен стол для диетчиков!

– Мне пятьдесят лет, почему меня гоняют наравне с молодыми?

– Товарищи офицеры запаса! – сказал генерал. Все смолкли. – Вопросы по ВУСу я обсужу в военкомате. А на вопросы питания вам ответит майор медслужбы Федяев. Здесь он?

– Так точно…

Генерал и остальные офицеры ушли в ленинскую комнату. У генерала были широченные красные лампасы. Какая-то цирковая одежда, подумал Сергей.

– Ну-с, – сказал Федяев, становясь на трибуну. – Слушаю вас, товарищи офицеры запаса.

– Почему не выдают противозачаточные средства? – крикнул Бурмистров. Все засмеялись. Федяев тоже. Он сказал:

– Ваше питание производится из расчета 1 рубль 5 копеек в день. Так что на разносолы не рассчитывайте.

– Послушайте! – перебил его кучерявый еврей. – Кормите нас на рубль. Больше не надо. Надо меньше. Только исключите из меню комбижир.

– Не могу, – ответил майор, – пойду под трибунал.

– Тогда подавайте комбижир на отдельной тарелке…

– И т. д.

Рота возвращалась в казарму. Прошли мимо генеральской «Волги», стоявшей на плацу. Молодой сытый шофер в штатском костюме курил, присев на переднее крыло машины. У него был равнодушный ко всему вид, равнодушнее, чем у генерала.

В самом деле – «дембель» отменили. Утром командир роты вышел на крыльцо казармы и начал:

– Положение в Москве напряженное… в связи с приездом американского президента… постоянная готовность…

– Что вы его все так боитесь? – раздался крик из четвертого взвода. Майор сглотнул слюну и продолжал.

В столовую шли молча. Все думали, как не вовремя приехал американский президент.

– Мы его, собаку, еще больше возненавидим после этого, – сказал Заболоцкий. Во взводе рассмеялись, потом замолкли. Бурмистров сказал:

– Скоро петь начнете. И просить никто не будет. От тоски.

И опять: раз-два, раз-два – зашлепало 260 ног по асфальту. А перед столовой:

– Головные уборы снять! Справа в колонну по одному – шагом марш!

В столовой пахло тушеной капустой и было жарко. Столы стояли в три ряда. Еще были залы, где ели солдаты срочной службы. Салаги, обритые и голодные, воровали сахар с офицерских столов. Их никто не гонял за воровство.

Сегодня раскладывал Бурмистров. Он положил огромный липкий комок гороховой каши в миску толстяка Заболоцкого.

– Не надо столько, – хмуро сказал тот.

– Ешь, ешь, – ответил Бурмистров, – дома жена такого не приготовит.

– Я жене за такое такого бы надавал…

После завтрака курили, тянули время – нечего спешить на строевой тренаж. Но скоро послышалось:

– Вторая рота, стройсь!

Никто не шевельнулся, пока команду не продублировали командиры взводов, а за ними командиры отделений. В отделении Сергея кого-то не хватало. Он оглядел площадку перед столовой, увидел своего человека, это был Варин, но Сергей не смог вспомнить его имени. Кричать «Варин» казалось невежливо, а «господин Варин» – слишком иронично.