— Как-то я пыталась встать на сноуборд, но…

— Но ты не делала этого со мной.

Ветрова рассмеялась, и опять из-за серьезности его тона. Если бы эту фразочку произнес кто-то другой, она звучала бы пошло или пафосно, но Руслан каким-то образом выдал это естественно, да еще с таким взглядом, что у Юли мурашки по спине побежали. И думала она совсем не о каких-то там сноубордах.

Горнолыжку они выбрали ту, что в центре. Спуск там был небольшим, но и далеко добираться не пришлось, что уже хорошо. По дороге Юля успела выяснить, откуда у Руслана взялась любовь к катанию – как оказалось, в Америке он этим серьезно занимался.

— Что, и сальто умеешь делать?

— Умею, — с полуулыбкой ответил он, да так, что сразу становилось понятно: сальто – это так, ерунда для детишек, и умеет он намного больше.

— И тебе нравилось?

— Больше всего на свете… я так думал.

— Почему тогда бросил?

— Сильно и неудачно поломался, выпал из тренировок на целый год. И за этот год вырос так, что для возвращения пришлось бы многому учиться заново, что не проблема, но вряд ли мои усилия имели бы смысл. Великоват я стал для пируэтов, а в некоторых видах спорта это практически приговор, конец карьеры, — он рассказывал спокойно, обстоятельно, но Юля все равно почувствовала, что ему до сих пор обидно, что не зря он говорил о катании в контексте первой любви. У Руслана Владимирова она была такой – совсем не к девушке.

— Мне кажется, у тебя замечательный рост, — тихо сказала она.

Руслан внимательно посмотрел на Юлю… и кивнул! Просто кивнул, как будто признал очевидное. Вот кто, кто так реагирует на комплименты? А Ветрова так надеялась его хотя бы смутить, развеселить…

Народу на горнолыжке почти не было – обеденное время, еще никто не проснулся, не собрался. Каталось всего человека три, еще трое сидели на подъемнике. Оказалось, что Руслан заранее купил ски-пассы, чтобы не терять время, один сразу отдал Юле и показал, куда его спрятать – в куртке Томы для этого был специальный карман. А Ветрова думала, что это для мобильника или банковской карты, даже решила, что расплачиваться так очень даже удобно.

Далее Руслан выдал ей шлем и маску, поставил перед ней ботинки, великие по размеру, но для первого раза сойдет. Юля уже надевала такие ботинки, но там была обычная шнуровка, тогда как тут вместо шнурков предполагался странный механизм. Пока она соображала, что к чему, Руслан обулся сам и сел перед ней на корточки. Совсем не смущаясь, взял ее ногу, заправил нижнюю часть штанов в ботинок, что-то там объясняя (кажется, о снеге и том, что так он не попадет внутрь), а потом показал, как работает этот механизм. Кажется, показал…

Юля не смотрела и не видела, у нее вообще перед глазами все поплыло, хотя Руслан ничего такого не делал и даже на нее не смотрел. Объяснял все так серьезно и сосредоточенно, а она… а у нее щеки горели. И она чувствовала каждое его касание, хотя что там можно почувствовать в трех-то носках?! Но у нее почему-то закружилась голова как никогда в жизни, хотя Руслан уже держал ее за ботинок.

И тут он посмотрел на нее снизу вверх.

Как всегда серьезно и прямо. Ветрова закусила губу, надеясь, что он не поймет, что с ней творится, какую власть он над ней заполучил, даже не напрягаясь. Она глубоко вдохнула сквозь приоткрытые губы, наблюдая, как стремительном меняется и темнеет взгляд Руслана. Кажется, он все понял.

Они так и смотрели друг на друга, пока он не очнулся первым:

— Давай другую ногу. Или хочешь сама?

— Нет, — едва смогла пробормотать Юля. — Помоги.