Последнюю розу ей вручил Рияз Ахметович – метеоролог. Кажется, он совсем не переживал, что пара была сорвана, ведь до самого перерыва они все фотографировались и смеялись, а парни с улыбками отмахивались от Юлькиных «спасибо», считая, что ничего особенного не сделали.

Но момент правда был особенным.

14. ГЛАВА 14. Первым делом подруга

Марина громко ахнула, увидев стоящий в углу букет:

— Вот это размер! Неужели от первокурсника?

— Нет, от ребят, — Юля тоже покосилась на букет, вспомнив, какими усилиями его тащила до общаги (после метеорологии парни вприпрыжку побежали в столовую, разом позабыв о джентльменстве), а потом искала тару побольше, чтобы туда уместились все цветы. Подошло только ведро, позаимствованное в кладовой. Но в нем столь внушительный букет устоять не мог, пришлось облокотить его на стену. Ветрова весь вечер потом разглядывала эти гигантские розы и глупо улыбалась.

— Как мило, — оценила подруга. — Запечатлели момент?

— Конечно.

— Хвались!

Смеясь, Юлька продемонстрировала Марине кучу снимков, которые на самом деле получились эффектными: во-первых, все парни неожиданно пришли в форме, как будто готовились к фотосессии, во-вторых, их лица были по-настоящему радостными, а не как это часто бывает на общих снимках. Ну и Юлька среди них, да еще с этими цветами, совсем на себя не походила.

— Как будто кадры из фильма, — Марина вернула Юле телефон.

— Да уж.

Был уже вечер, праздник – восьмое марта. Но так уж вышло, что развеселая раньше Ветрова теперь заделалась в зубрилки-домоседки, а Марина никогда не любила вечеринки, а в последнее время работала на двух работах и вечер в общаге был для нее сказкой. Все местные девчонки разбежались по клубам (в одном предлагалось бесплатное шампанское – говорят, очередь выстроилась до городских окраин), Тому наглым образом украл Эдик и увез ее на горнолыжный курорт. Поэтому праздник получился тихим, общажным, с бутылочкой вина и свертком из всякого крутого швейцарского сыра – Марине на работе подогнали.

— Тет-де-муан, — прочитала Юля, беря в руки замысловатый кружавчик. — Вкусно! Как будто пармезан, но кружевной и немного ореховый… или я фантазирую, потому что на вкус как сыр.

Марина засмеялась и тоже попробовала.

Несмотря на их общажное восьмое марта, выглядела она как всегда впечатляюще: узкие брюки с высокой талией на длинных ногах, обтягивающая темная водолазка и рыжие волосы, собранные в высокий хвост. В общем, что-то среднее между киношной секси-шпионкой и строгой учительницей. Юлька же кое-как собрала светлые волосы на макушке и облачилась в теплую домашнюю пижаму. Ну а что? Комфорт важнее… наверное.

Порой, глядя на Марину, Юля начинала думать, что можно обойтись и без комфорта, если выглядеть так. Но лень раз за разом брала свое. С этим переводом она и краситься-то перестала: какой смысл, если парни все равно не отличают, есть ли на ее ресницах тушь? Вот девчонки всегда могли разглядеть и даже заметить вслух что-нибудь эдакое… и иногда Юля скучала по этому чувству, по девчонкам, по их подколкам и обществу. Редких встреч по выходным откровенно не хватало, но с подругами они хотя бы были… а вот с прежними одногруппницами – уже нет. И Юля – кто бы мог подумать! – соскучилась по Вале Сорокиной! По Вале, которая высмеивала остальных за не слишком аккуратный маникюр, блин! Как по такому вообще можно скучать? Но Юля вот скучала.

— А как там твой… Руслан, кажется? Прости, в музее такая запара, что я свое имя иногда забываю, что уж говорить об остальных, — Марина засмеялась и взяла еще сыр, но поглядывала на Юльку в ожидании ответа.