– Это наше новое тайное место? – спросила Шустрик, когда сёстры уже сидели в ванной друг напротив друга. Между ними прозрачной горой возвышалась пена, цветочный запах заполнял помещение.

– Да, – прошептала Ню, наклоняясь к сестре. – Новое и очень-очень тайное. Если расскажешь кому-нибудь, то больше никогда не сможешь сюда вернуться.

– Даже маме?

– Даже маме.

«Особенно маме», – подумала Ню. Она представила, что за ор поднимет мать, когда узнает, что они шляются по чужим квартирам. Скажет, что дочь её позорит да ещё и Шустрика за собой таскает, учит плохому. Проходили уже! Один-единственный раз Ню зашла к однокласснице после уроков, посидела у неё полчаса, чай попила с вареньем. Варенье вкусное, необычное, из лепестков роз. Вечером взяла да рассказала матери про варенье. Та сразу, где ты его ела? А потом длинная лекция о том, что не надо навязываться в гости и мешать нормальным людям. Ню и не навязывалась, мама одноклассницы её сама пригласила.

– Сделала вывод? – спросила тогда мама.

Ню кивнула. Вывод-то она сделала да не тот, что требовался. Она решила никогда не говорить матери о том, где бывает и что делает. От греха подальше. Мало ли что той взбредёт в голову.

У Тамары оказалось так хорошо и необычно. У неё были пластинки с музыкой, которую Ню никогда не слушала, кассеты с фильмами, которые Ню никогда не видела и большой кувшин с носиком, в котором так удобно варить какао на настоящем молоке. Ню обожала какао, но дома редко бывал этот напиток. Дорого. А если и появлялся, то растворимый и молока в него следовало добавлять чуть-чуть, тоже из экономии.

– Устроим пир! – возвестила Тамара, ставя на поднос хрустальную тарелку с кусками шарлотки, три большие чашки какао и кувшин, чтобы наливать себе сколько угодно напитка. Поднос опасно кренился, когда она несла его в комнату, но всё обошлось, и он занял почётное место на журнальном столике у кровати.

– Теперь нужно выбрать фильм, – Тамара присела у полок с видеокассетами. – Дождливая погода напоминает мне о финале «Завтрака у Тиффани». Барышни, вы не имеете ничего против «Завтрака у Тиффани»?

Ню не имела, потому что не знала, что это за фильм. Спросила только, можно ли его смотреть Шустрику.

– Ах, Аннетт, в то время снимали такое кино, которое можно смело показывать даже младенцам!

Тамара всё никак не могла отыскать нужную кассету.

– Проще в интернете найти! – сказала Ню. – Сейчас кассеты никто не смотрит.

– Как никто? А я? – улыбнулась Тамара и победно вскинула руку. – Нашла!

Ню плохо запомнила фильм. В её голове блуждали другие мысли и чувства. Происходившее с ней было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Вкуснейшая шарлотка, горячее какао, тёплый плед. Слева, вся в крошках от пирога, дремала Шустрик, пуская слюни на руку сестры. Справа Тамара сидела словно королева, с идеально прямой спиной. Ню украдкой взглянула на её профиль. Раньше она думала, что старики страшные. Тамара не красивая, ей не подходит это слово. Она благородная. Ню смотрит и не может насмотреться. Какой станет она сама в старости? Точно не такой как Тамара. Мать говорит, что из неё вырастет вредная, вечно недовольная старуха с отвисшей грудью. У Тамары грудь совсем маленькая, а кожа почти прозрачная, и под ней видны переплетения тонких синих вен.

Ню придвигается ближе и чувствует запах пудры. Поэтому Тамара такая бледная? А рыжие волосы? Неужели настоящие? Тамара кладёт руку на её плечо и слегка прижимает к себе. У Ню начинает щипать в глазах. Почему её раньше никто не обнимал? Это же так важно, чтобы тебя иногда кто-то обнимал. Без слов, бесконечных претензий и увещеваний. Ню не помнила, когда в последний раз обнималась с матерью. Наверное, никогда.