– Ну что? Я побежала?

– Беги!

Лёшу затошнило. Едва мама прикрыла за собой дверь, он начал судорожно одеваться, а когда она вышла из квартиры, он, выждав пару минут, бросился следом, не понимая до конца, что делает.

Они шли по улицам просыпающегося города. Шли долго, незнакомыми дворами. Мама торопилась, Лёша пыхтел сзади. Через полчаса он выдохся, остановился перевести дух и замер.

«Это же подло!» – пришло ему в голову. Подозревать непонятно в чём собственную мать, следить за ней. Лёше стало противно. Он резко развернулся и зашагал прочь.

Странно, но двор, через который он направился, был ему незнаком. А он-то думал, что исследовал все закоулки небольшого городка. Оглядевшись, Лёша понял, что находится позади «китайской стены», длинного десятиподъездного дома.

«Летом здесь всё в зелени, – с завистью подумал Лёша, – не то, что у нас – асфальт и чахлые тополя».

На скамейке перед домом сидели двое – пожилой мужчина и девушка лет четырнадцати. Она была странно одета в длинную клетчатую юбку, бежевый свитер крупной вязки и распахнутое зелёное пальто. Девушка запрокинула голову, наслаждаясь лучами неяркого октябрьского солнца. Искорки света играли в её отливающих рыжитой волосах, блестели на оправе чёрных очков. Мужчина рядом с ней смеялся, но его радость казалась наигранной. Девушка сдержано улыбалась.

«Красивая!» – подумал Лёша. В тот же момент ему до безумия захотелось увидеть её глаза. Только бы не зелёные. Рыжие волосы и зелёные глаза – слишком банально. Таких полно в его фантастических книгах. Голубые или серые было бы здорово.

Лёша стоял и гадал, желая чтобы незнакомка сняла очки, когда сидевший с ней старик повернул голову и заметил случайного наблюдателя. Наклонившись к девушке, он зашептал ей на ухо, и она залилась звонким переливчатым смехом. Лёша покраснел: не над ним ли смеются? Старик снова посмотрел на него и призывно махнул рукой: подходи, не бойся! Лёша ещё больше смутился, резко развернулся и пошёл прочь. Сердце билось как бешеное, и он вместо того, чтобы сразу идти домой, нарезал пару кругов по городу. У автовокзала остановился перевести дух и заметил у одной из лавочек Витю, уничтожающего свой рюкзак.

Лёша замер. Ни сам Витя, ни его действия не вписывались в нормальную картину Лёшиного мира. Парень подбежал к другу.

– Ты чего? – спросил он. – Что случилось?

– Отвали! – огрызнулся Витя, продолжая терзать рюкзак. – Иди, куда шёл!

Оторвав от рюкзака собственноручно пришитые заплатки, Витя со злобой пихнул его в урну да ещё и ногой придавил сверху, чтобы не высовывался. Потом собрал вываленные из рюкзака вещи, положил их на свитер, завязал тот в виде узелка и, даже не попрощавшись, полез в автобус, оставив Лёшу в одиночестве гадать над причинами произошедшего.

У отчима всё всегда решалось в последний момент. Обдумывал-то он свои действия скорее всего раньше, а вот до остальных доносил перед самым их выполнением и плевать, что у кого-то могли быть собственные планы. Особенно плевать было на Витю.

– Эй, таракан! – позвал он в пятницу утром, мстительно дождавшись, пока пасынок до конца утрамбует любимый рюкзак. – Слышь! Ты вещи не бери, сегодня не поедешь никуда. После школы – сразу домой! Я отгул взял, обои клеить будем. Надо мебель отодвигать.

Витя выругался про себя. Во-первых, он терпеть не мог позорной клички, которой наградил его отчим. Во-вторых, подумалось, что пятницей дело не ограничится, и они ещё надвигаются и наклеются на все выходные, а бабушка станет сидеть и ждать внука. Пирогов напечёт, а он и не приедет. Расстроится старушка. Жалко, что мобильным пользоваться так и не научилась, а стационарного телефона у неё отродясь не было.