Генриетта не спешила вслед за подругой. Ей было и страшно, и волнительно от всех этих известий, и больше всего в эти минуты ей хотелось сбежать прочь из дворца. Без остановки, без промедления. Навстречу ветерку и прохладе, всё ещё царившей в садах, где зелёные лужайки в окружении вечнозелёных кустов и хвойных деревьев создавали иллюзию непрекращающегося лета.

Она мечтала о самостоятельной жизни в своём праве, о собственной семье и обо всём том, что по меркам строгих правил католической церкви давало женщине статус влиятельного члена общества, если, конечно же, её титул позволял такую роскошь, как свободное время и распоряжение собственными ресурсами. За своё обеспечение она не волновалась, так как знала, что после восстановления в правах Карл издал указ о назначении ей приданного как принцессе королевского дома Стюартов. Да Карл и сам прожил довольно долгое время пользуясь милостями с чужого стола, живя то у одного из их августейших родичей, то у другого. Прожив достаточно много лет в унизительном положении зависимого от чужой милости бедного родственника, менее всего он желал такой же судьбы для своей милой Минетт – младшей сестрёнки, в которой души не чаял. Но что на самом деле означало получение ею статуса всеми уважаемой супруги принца? Вот тут, не смотря на юный возраст, Генриетта нисколько не ошибалась на счёт собственного будущего. Взамен она должна была отдать руку и, самое главное, свободу выбирать спутника жизни, любимого ею по сердцу, а не из чувства долга. Мысли о такой сделке пока ещё не занимали её голову всерьёз, а волнение было вызвано вовсе не перспективой скорого брака, который свяжет её на всю жизнь с человеком, к которому она не испытывала никаких чувств, кроме детской симпатии и, быть может, дружбы. Но нет, её взволновало нечто другое, необъяснимое и грандиозное. То, что приключилось с ней внезапно, в одночасье и казалось ей даже пугающим, незнакомым и непонятным.

– Ах, Фрэн! Я не знаю, радоваться мне или плакать навзрыд? – Генриетта прошла к беседке и заглянула за колонну, на скамеечке возле которой устроилась её подруга. – Здесь так сыро. И холодно, – она лишь мельком взглянула на узор из тонких прожилок на белоснежном, гладко отшлифованном мраморе, из которого были высечены колонны и скамеечки беседки. – А мне так хочется уже настоящего летнего тепла! И тёплого солнышка!

– За этим нужно плыть через Ла-Манш. Назад во Францию, – резонно заметила Фрэнсис, кутаясь в подбитый мехом плащ.

– Если Карл всерьёз намерен выдать меня замуж за Филиппа Анжуйского, то всё так и будет, – ответила Генриетта.

– А если нет? – лукаво прищурилась Фрэнсис.

– Как же нет? Они ведь всё решили уже. Разве нет? – немного опешила Генриетта.

– Но вы же должны дать своё согласие, Ваше высочество. За этим король и привёл к вам целую толпу французских послов.

– Да кто ж меня спросит! На самом деле, Фрэн, это было всего лишь хорошо разыгранное представление для публики. Даже такая романтичная дурочка, как я, понимает это, – вздохнула принцесса.

В ответ мисс Стюарт лишь пожала плечиками. На её взгляд, даже если всё было оговорено и решено заранее, то вряд ли король стал бы неволить свою любимую сестрёнку, если той вздумалось бы отказать французскому принцу. Разве его величество не сказал именно это в лицо напыщенному, как бойцовый петух, герцогу де Креки? А ведь Фрэнсис запомнила, с каким особенно неприятным выражением сверкнули глубоко посаженные глаза герцога. Да ведь его взгляд мог бы довести почти до онемения! Вот уж кого сама Фрэн меньше всего хотела бы видеть в качестве жениха, пусть и всего лишь жениха по доверенности и только на несколько дней.