– А дальше?

– А дальше ты будешь сопровождать Минетт во Францию.

– Я что же? Я буду представлять Ваше величество? – Джордж тяжело сглотнул, но так и не произнёс того, о чём больше всего опасался даже подумать.

– О нет! Можешь прямо сказать, Джордж. И нет, этого от тебя не потребуется. Посажённым отцом будет лорд-канцлер. Или лорд Райли. Я не решил ещё, кто из них. Гамильтон тоже неплох. Он ведь герцог.

– Я тоже.

– И ты. Да, и ты тоже, – задумчиво произнёс Карл. – Подумаем ещё об этом. Самое главное сейчас смотреть в оба и не позволить случиться ничему, что может послужить даже малейшим поводом для скандала. Это понятно?

– Куда уж понятнее, – пробормотал Джордж упавшим голосом.

Чем дольше они с Карлом говорили о браке Генриетты, тем больше он ощущал тяжесть у себя в груди. А слова о счастье юной принцессы и вовсе заставили его поперхнуться на вдохе, словно он уже ревновал малышку Анриетт к её жениху. Ревновал! Но бывает ли ревность без любви? Как это вообще возможно? На этот вопрос ответа не было, как и на вопрос о том, а можно ли вообще любить, не ревнуя при этом ни к кому?

– Уже уходишь, Джордж? – спросил король, когда Бэкингем отошёл к двери и уже с порога слегка поклонился.

– Да. Пойду, отыщу нашего жениха! Следует позаботиться, чтобы он не скончался от пресных шуточек Суррея.

После полудня. Уайтхолл. Лабиринт и сады

Стоило ли выбегать в сад, если там её ждали всё те же любопытные взгляды и охочие до сплетен уши!? Однако Генриетту так взволновала новость о сватовстве к ней Филиппа, что она ничего не замечала вокруг. Пробегая по дорожке вдоль высаженных ровными рядами кустов шиповника и боярышника, она и не заметила, что тоненькие веточки кустов с каждым её шагом тянулись всё выше и выше, превращаясь в непроницаемые для взглядов зелёные стены. Генриетта не обратила внимания и на то, что, вместо садовой дорожки, она бежала по совсем неприметной тропинке, пока, наконец, не оказалась посреди лабиринта. Эта диковинная часть королевского сада была высажена ещё во времена короля Иакова, и притягивала к себе внимание любопытных всех посетителей. Даже оголтелые республиканцы Кромвеля не решились уничтожить его.

– Минни! Минни! Ваше высочество! – кричала ей вслед мисс Стюарт, семеня по тропинке вслед за ней. Точёные каблучки её модных туфелек то и дело увязали в многочисленных рытвинах, а осколки гравия на садовых дорожках успели пребольно исколоть чувствительные ступни сквозь тоненькие подошвы.

– Ах, Фрэн! – Генриетта остановилась только тогда, когда они оказались в окружении кустов самшита, ветки которых плотно переплелись между собой, образуя стены лабиринта. Тропинка, по которой они пришли, раздвоилась, и одна из них огибала старинную беседку с закруглённым куполом, который увенчивал высокую колоннаду, другая же уводила вглубь лабиринта, окружающего беседку со всех сторон.

– Да что же с вами такое творится, Ваше высочество? – укоризненно спросила мисс Стюарт, но заметив беседку, тут же забыла про упрёки и удивлённо вскрикнула. – Ой, мамочки! Да ведь мы умудрились забрести в самый центр лабиринта и ни разу не сбились с пути!

– Что же в этом удивительного, Фрэн? Ты лучше посмотри на меня, – урезонила подругу принцесса. – Филипп просит моей руки, а я не знаю толком, что и думать об этом. Я чувствую столько всего одновременно, что совсем потерялась. Что на самом деле важно, а что нет? Поверь, это хуже всех лабиринтов!

– Да. Но теперь нам надо как-то выйти отсюда, – буркнула мисс Стюарт и направилась к беседке в надежде найти там хотя бы маленькую скамеечку, на которую можно было присесть, чтобы отдохнуть.