А ещё, как только нас привезли в часть, к нам пришли деды и полугодки со странным на тот момент вопросом, что мы будем делать с одеждой, в которой приехали. Кто-то говорил, что отправит её домой родителям. С теми, кто этого делать не собирался, заключали устный договор, в соответствии с которым вся или некоторая одежда «переходила в ведение третьих лиц», которыми, собственно, и являлись наши будущие деды и полугодки. Будучи осведомлённым об этой «традиции» ещё на гражданке, я был одет во всё то, с чем не жалко расстаться.

Более того, я сам точно так же обзаводился сторонней одеждой, когда в часть привозили новый призыв. Эта одежда, приобретённая в армии, меня ещё много лет сопровождала и в гражданской жизни. И тут вопрос: это я так с памятью об армии не хотел расставаться или из дефицита, что, мол, ещё пригодна для носки, зачем новую покупать? Есть подозрения, что вариант второй.

***

Помню, как у меня очень сильно заболел зуб. Посещение стоматолога в войсковой части я запомнил на всю жизнь. Мне лечили больной зуб без заморозки и без каких-либо обезболивающих лекарств, даже не сказав, что будут удалять нерв.

Врач (врач ли?) просто в процессе сверления и разговора со мной проколол зубную эмаль иголкой. Да так, что я, не успев даже пискнуть от боли, стал «отъезжать» прямо в кресле. То есть я начала терять сознание. Меня тут же стали приводить в себя.

В себя я, конечно, пришёл. Благо, ушёл недалеко и был где-то рядом. Но осадок и воспоминания остались в памяти надолго.

Боль, которую чувствуешь при удалении нерва наживую, ни с чем не сравнить. Быть может, только если с иглой, которая, не спросив у тебя разрешения, вонзается в тело. Причём сразу во все места, да ещё так, что не можешь даже крикнуть от такого состояния. Теперь я знаю на себе, что такое болевой шок.

***

Навсегда во мне останется то чувство, с которым я ел хлеб. Ел в туалете, чтобы «деды» не спалили меня за этим занятием. И таких ребят, как я, было много. Мы одновременно занимали почти все кабинки туалета.

Когда я отправился по собственному желанию в учебную часть, находившуюся далеко от столицы, учиться вождению на автобусе с дальнейшим открытием категории Д, я столкнулся с ещё большей нехваткой пищи. Было ощущение, что там её не хватало, в том числе, и офицерам. Когда мы подходили к столовой, в строю сразу раздавались возгласы: «Блин! Опять этот бигус!».

Бигусом мы называли капусту то ли квашеную, а потом поджаренную, то ли просто квашеную. В общем, в каком бы виде её ни подавали на стол, пахла она отвратительно. Её запах на подходе к столовой напрочь убивал весь наш аппетит, хоть и были мы изголодавшиеся.

А ещё его убивали и сослуживцы, ходившие в наряд и видевшие, что творится в чанах, где капусту маринуют. Солдаты просто-напросто выкидывали оттуда дохлых мышей. К всеобщему сожалению, этот бигус нас преследовал чуть ли ни при каждом посещении столовой, словно в этой части больше нечего было поесть. Судя по всему тому, что мы видели, это было именно так.

Возможно, из-за нехватки нормально пищи офицеры с удовольствием отпускали солдат в увольнения за привезённую из дома еду. Особый почёт и уважение ждали курсантов, которые привозили мясные изделия домашнего производства.

Кроме еды, офицеры были рады и различным вещам, которые могли пригодиться в армии: краска, инструмент, наждачная бумага и прочее. Я тоже поучаствовал в такой доставке. «Договор» мы с командиром заключили на несколько банок краски, заранее обсудив цвет.

Сейчас я на это смотрю сквозь призму понимания, что тогда все жили и крутились как могли. Я и сейчас, и в те моменты не осуждал командиров. Наоборот, был рад, что можно договориться и получить желаемое в обмен хоть на что-нибудь.