Благо, все всегда в армии ходят в наряды, и наряды эти часто приводят в столовую, где можно умыкнуть с собой что-нибудь в виде хлеба или ещё какой-нибудь «вкусняшки». Да-да, вы всё правильно прочитали: хлеб на тот момент был вкуснее вкусного, и его же мы считали «вкусняшкой».

Когда сослуживцы приносили из столовой хлеб, мы тайком делили его на всех и ели. Тоже тайком. Всё должно было происходить под грифом секретности, чтобы не спалиться перед дедами. Иначе они заставят положить в карманы песок или камни, зашить их и с ними ходить. По «отзывам» тех, кому не повезло сохранить тайну, процесс крайне неприятный.

К слову, деды обозлились на нас ещё до нашего поступления в часть, потому что нас призвали служить полтора года, а их – на два. Безусловно, наш призыв ни в чём не виноват, но какой в этом толк, если речь касается армии?

Деды вымещали злость, а мы её терпели. Терпели примерно полгода, пока пребывали в шоковом состоянии от происходящего, а, как известно, человек в стрессе далеко не всегда ведёт себя адекватно.

Когда шок и акклиматизация прошли, мы стали давать отпор старослужащим. Настолько, что они, уходя на дембель, выходили не через КПП, а перелезали через забор, только бы мы их не увидели, не догнали и не порвали как тузик грелку. В те годы в армии это было нормой жизни.

Два деда получили своё сполна ещё далеко до дембеля. Этому поспособствовал наш сослуживец-минчанин, которому надоели необоснованные нападки самых разъяренных старослужащих.

В те времена смотреть фильмы по видеомагнитофону было роскошью, а тут в нашу роту пришло предложение от местных меценатов (как оказалось позже, под меценатами скрывались родные братья сослуживца, которые на тот момент жили и общались в криминальных кругах). Одним из условий доставки видиков в казарму было то, что их должны забрать на КПП те самые два деда.

И вот, что я вижу лёжа в лазарете, куда попал с покрывающими всё моё тело фурункулами: мимо меня по коридору врачи под руки проводят двух солдат, у которых головы стали похожи на футбольные мячи. Причём не только формой, но ещё и цветом. Это были наши самые лютые старослужащие.

Сначала от увиденного у меня был шок, а позже – накатила радость от состоявшегося возмездия.

В общем, резонанс был на всю часть, а может и дальше. В беседе с парнишкой-минчанином я узнал, что его братья специально придумали историю с видеомагнитофонами, чтобы выманить своих будущих «клиентов» на КПП, а оттуда их в машине вывезти в лес. Мой собеседник рассказывал, как дедов били кулаками, ногами и какими-то тяжёлыми предметами. Закончилась «поучительная» история просьбой минчанина не убивать наших мучителей, когда ствол пистолета был у одного из них во рту.

После этого резонансного происшествия нам стало гораздо легче. Деды если и «наезжали», то уже, так сказать, в лайтовом режиме. А парнишку, чьи братья устроили перфоманс, от греха и от нашей части подальше перевели в другое место. Да, это был 1994 год, развал Советского Союза, процветание бандитизма.

***

Ещё до принятия присяги я нашёл выход, как поесть. И этот выход был настолько прост с одной стороны и настолько опасен с другой, что, в случае обнаружения моего отсутствия в войсковой части, я мог «загреметь на губу», т.е. на гауптвахту. Хотя потом я туда всё-таки попал.

Не прослужив и месяца, я стал ходить в самоволку в соседний магазин. Благо, на это у меня были деньги, которые мне с собой дали родители и которые я сумел тщательно спрятать от старослужащих. Голод переборол все мои страхи перед наказанием, которое мне светило бы, случись обнаружение моего отсутствия в части.