– А тут нельзя посидеть?

Марианна так впилась глазами, что я пулей сверкнул вон из кабинета и стал бродить по этажу. Совершенно пустая школа, ботинки создают эхо. Знаете, как после кинотеатра, выходишь на обычную улицу, и реальность кажется измененной. Неестественная тишина. Но тут послышался скрип. Похоже на гвоздь по стеклу, сочнейший, убедительный скрип. Любопытство понесло мои ноги в ту часть этажа. Там было темно, свет из окон не долетал.

Скрип был за дверью туалета.

– Давай, падла! – раздался мальчишеский голос изнутри.

Рука сама открыла дверь. Там стоял парень моего возраста, в жилетке, с прической «горшок», и откручивал раковину мужского туалета.

– О, привет! В коридоре никого? – Его голос подходил любому сорванцу в мультфильме или кино.

– Н-нет.

– Отлично! Помогай.

– Аа… что делать?

– Надо открутить раковину и спрятать в подсобке, пока Фея не нашла.

– Фея?

– Не лесная, это завхоз. Ну чего встал, давай.

Раковина была старая, железная, держалась на двух болтах. Аккуратно, с дотошностью инженеров, мы с парнем открутили два оставшихся болта. Зачем – неясно, но мне очень понравился процесс.

– Ты брат Томаша? – спросил парень.

– Ага. Пришел к Марианне на собеседование.

– О, значит одноклассник. Я Славик Лиор. Только Славик или только Лиор. Ну, пойдем, дорогая. Тяжелая-то.

Он взял раковину, но тяжеловатая посудина требовала помощи и от меня. Мы вышли в коридор и понесли ее к лестнице.

– Несем в подсобку. Она на первом этаже. – Парень сдувал волосы с запотевшего лба.

Я внезапно испугался, что ж я творю. Но внутренне чувство намекнуло о разумности действий. В такие годы рамки разумного, конечно, такие. Мы со Славиком пересекли огромный холл, по широкой лестнице спустились вниз, и прошли в подсобку под ступенями. Лиор толкнул дверь, за которой густая темнота:

– Заносим. Так, сюда клади. Да куда, блять! Вот сюда. Теперь пошли, пошли!

Мы быстро вернулись на второй этаж. Но пошли в другую сторону – как раз к моему кабинету. Мама оттуда еще не вышла.

– Зачем прятать от завхоза раковину? – спросил я.

– Заставила перемывать класс. Знаешь, почему? – Славик артистично махал руками. – Застала, как мы выливали грязную воду после уборки в унитаз. А надо в раковину. Теперь нет раковины. Я пойду, нам на базар еще с родителями.

И ушел, будто его не было.

Поразмыслить над кражей раковины я не успел. Вышла Марианна, с напускной торопливостью, и моя мама.

– Савва, мне очень жаль, но способностей для литературного класса у тебя нет. Сходите в другой класс, там уровень попроще. К тому же в литературном классе, там шестеро ребят всего. Много хулиганства. В общем, в другом классе спокойней.

Но я поступил. Мама сходила в школу снова, взяв с собой сонного отца. Папа клялся, что слово не вымолвил, пока она говорила с рыжей. До сих пор верю, что все вокруг можно решить при помощи разговора и без капли действий.

Первого сентября, с букетом цветов, сорванных с ближайшей школьной клумбы, я стоял в толпе школьников. Пар изо ртов клубился. Мама и я с трудом отыскали класс. Был бы Томаш тут, было бы легче. Но он стоял на крыльце, позади учителей и администрации. Всё напоминало живой концерт рок-группы, вышедшей в тираж. Директор в свитере срывает последние перед похоронами лета аплодисменты. В руках у меня была небольшая видеокамера.

– А вот и седьмой класс. – Мама приобняла, потом поправила цветы и оберточную бумагу. – Не хулигань. Держись Томаша, он хороший. Береги камеру, другой у отца нет.

Мать оставила меня с толпой своего нового класса и ушла. Я обернулся. Девчонки стоят парами или тройками. И только шестеро парней вместе. Один из них – Славик.