– Атмосферу взаимоотношений.

– Да.

– И, видимо, он определил твои ценности?

– По крайней мере, я надеюсь, что все хорошее во мне – это по большей части от отца. Ведь я все-таки с ним большую часть жизни прожил. Они с мамой были молодые, когда все так произошло. Не то чтобы она жалела об этом, но она всегда об отце очень хорошо отзывалась, вспоминала с теплом. А ее следующий муж, мой второй отец, он был совершенно замечательным человеком. Как раз он научил меня держать молоток в руках.

– То есть вы общались, да?

– Конечно. Он учил меня водить машину, например. То есть он привнес в мою жизнь какие-то мужские начала. Ту же машину водить – не женщина же будет учить ребенка.

– Да, конечно.

– Мой отец не водил машину, он был такой гуманитарий в чистом виде. А мамин второй муж, он был человеком спортивным, он и сейчас, слава Богу, жив-здоров, и я очень этому рад. Мы встречаемся и очень хорошо общаемся, душевно. И в итоге у меня есть, наверное, что-то и от одного, и от другого. Могу и гвоздь забить, могу и стих написать.

– Очень интересная и очень нестандартная ситуация. Очень умные люди тебя окружали и очень добрые, получается. Ну, это на мой взгляд.

– Может быть, они не всегда были такими мудрыми, особенно в какие-то конкретные моменты, но, опять же, мое присутствие, оно, наверное, останавливало их от чего-то такого. Вообще, дети, они нужны нам для того, чтобы мы следили за собой и были лучше.

– Дети нам много для чего нужны. Я так думаю, сложно назвать все причины.

– Да, конечно.

– А как ты с папой проводил время, можешь вспомнить?

– Родной отец сделал из меня грибника. Меня вот часто в интервью спрашивают, что я люблю…

– И?

– Вот я такой грибной охотник. Лет с четырех с отцом ходил.

– Рано вставали?

– Конечно. Часа в четыре утра.

– Меня папа тоже таскал за грибами, и тоже в четыре утра. Мне казалось, встать невозможно, но потом такое удовольствие получаешь за всем этим процессом.

– Для ребенка встать в четыре утра, понимая, куда ты идешь и что тебя ждет, – это как раз не проблема. Я хорошо понимал, какой это будет день. Как-то рано начал ловить себя на мысли, что поиск грибов – в этом есть какой-то…

– Сакральный смысл.

– Да, и это здорово. Потом был пикничок обязательно, когда мы отдыхали. Папа расстилал покрывало, и там картошечка, яички вареные.

– Ой, рассказываешь…

– Да. Вот такие моменты были.

– Это жизнь.

– Такое бывает либо на рыбалке, либо в походе, либо когда за грибами отправляешься. Такой мини-поход получается. Еще в поезде, когда едешь куда-то далеко. Вот эти продукты, хлебушек…

– Яйцо.

– Да, яичко, картошечка, огурчик, помидорчик.

– А кура?

– У меня об этом песня есть, памяти отца. О том, как мы ездили в Крым, и вот я в таком возрасте нежном. Мы едем, и сразу на столе все это появлялось. Курочка, правильно. Цыпленок в желе, как у меня в песне. И потом, конечно, когда я уставал ходить по лесу, отец сажал меня себе на плечи. И это вообще было высшим пилотажем этого дня. Он с корзинками, с рюкзаком и с сыном на плечах. Вот в этот момент он был настоящим отцом.

– А у тебя так же с детьми получалось?

– Получалось, конечно.

– По грибы ходили?

– Конечно. К сожалению, сейчас это немножко ушло в силу разных причин. Одна из главных – уезжать надо далеко, чтобы найти корзинку грибов. Потому что сейчас уже не то Подмосковье. Раньше было проще – сел на электричку, отъехал немного и уже мог попасть в грибной рай. Причем я с отцом ходил не только тогда, когда мы понимали, что урожай большой соберем, полные корзины. Нет, мы даже ходили, я помню, когда уже первые заморозки были.