– Садитесь, Пермяков, – устало выдохнул лектор после того, как раскрасневшийся Стас сбивчиво начал считывать незнакомые фамилии. – Витаете неизвестно где, а потом отнимаете время. Повнимательней, пожалуйста. А мы продолжим…

Стас опустился на стул, пожал руку Гончаренко и нехотя раскрыл конспект. Работы вождя мирового пролетариата надо изучать, от них никуда не денешься, без их знания не станешь современным врачом, диалектически мыслящим специалистом, тем более – хирургом. Во всяком случае, именно так выразился на своей вступительной лекции ректор вуза Евгений Анатольевич Гинзбург, профессор, доктор наук. По его словам, не изучив наследие классиков марксизма, невозможно ориентироваться в сложном современном мире.

И хотя было совершенно неясно, каким образом знание фамилий так называемых друзей народа поможет ему ориентироваться в будущей работе хирурга, Стас привык верить преподавателям, тем более – достигшим заоблачных высот в медицинском научном мире. Так его учили.

Да, он уснул на лекции. Потому что с часу до трех ночи в областной клинической больнице стоял на операции. Не ассистировал, конечно, просто стоял и смотрел. Поступил больной с острой кишечной непроходимостью, начавшимся перитонитом…

Думал, упадет от увиденного, от нехватки кислорода и головокружения. Но как-то выстоял, выдержал! Потом, когда жадно курили на балконе в ночной прохладе, его один из хирургов даже похвалил за стойкость.

Еще бы, студент-первокурсник на операции в клинике! Где это видано! Обычно в клинику приходят на третьем, редко – на втором, а тут – первокурсник! Да еще – достоявший до конца операции. Невиданно!

Стас прислушался к тому, о чем говорил лектор.

– Владимиру Ильичу, когда он писал этот фундаментальный труд, было, как и некоторым из вас, кстати, – продолжал Чугайнов, выйдя из-за трибуны и вытянув по-ленински руку с растрепанной книжкой в зал. – Двадцать четыре года! Посмотрите, насколько несравненно политически зрелым и сформированным морально он выступает как автор… Какая озабоченность о будущем пролетарского движения чувствуется на этих страницах! А вы, друзья, что же? Экзамены собираетесь как-то сдавать?

– Да собираемся, собираемся, – зашептал, вздохнув, в своей привычной манере сидевший рядом Богдан, чтобы никто не слышал. – У меня, может, тоже озабоченность, только о своем будущем. Но, если я напишу об этом, кто меня напечатает? Скорее – поднимут на смех.

– А ты попробуй, вдруг случится чудо и напечатают, – борясь с сонливостью, посоветовал другу Стас. – Не боги горшки обжигают. Только надо писать не о своем будущем, а о будущем… страны в целом. Чтобы было интересно всем.

В течение оставшегося получаса он так ни слова и не записал. Потом была лекция по органической химии и семинар по физике. Назавтра светил зачет по английскому…

Кстати, об английском! К примеру, зачем ему он сдался, если за границу он не собирается, а вся зарубежная периодика есть в переводе! Даже если представить невозможное – что он станет всемирной знаменитостью и через много лет поедет куда-нибудь в Европу на международный симпозиум… Во-первых, там наверняка будут переводчики. Во-вторых, он все, чему его учили в вузе, к тому времени благополучно забудет.

И кто только составляет эти программы обучения!

Они с Богданом медленно брели по улице Ленина, направляясь к трамвайной остановке. Грохот трамваев, скрипы тормозов, снежное месиво под ногами – все это никак не отвлекало от разговора.

– Я знаю, почему в магазинах много чего не хватает, – как всегда, поучительно вещал Гончаренко. – Нет выбора, одежда одинаково серая.