Если бы можно было хотя бы убавить звук, как в приемнике, ему бы хватило, честное слово! Минут на пятнадцать-двадцать.

Стас скосил глаза на оператора, мирно дремлющего справа от него. Вот счастливчик! Да он и сам не прочь отключиться на полчасика, но идеолог не позволит. Может, во сне он бы увидел ее. Ту, которая…

Когда-то их пути не просто пересеклись – сплелись намертво. Обоим казалось, что по-другому и быть не могло… С каким бы удовольствием он сейчас нырнул в это прошлое. Но… Мешал идеолог партии.

– Станислав Матвеевич, вы меня не слушаете?

– Так, краем уха…

– Опять не выспались? Я же просил убрать все дежурства! Это в вашей власти!

– Не в дежурствах дело, Игорь Мартынович. Извините, – грустно улыбнувшись, Пермяков потянулся, хрустнул пальцами. – Так что там насчет контрприемов в предвыборной борьбе?

– Не в предвыборной борьбе, а, скорее, в политтехнологиях. Надо сейчас говорить не о том, что вам кто-то помог. Царь, бог, президент или еще кто-то. Дескать, он такой хороший, позаботился. Уместней все представить так, что вам не мешали, что добились вы всего самостоятельно. Своим потом и кровью, если хотите. Акцент – на этом!

– Благодаря этому самому невмешательству? Что, бюрократии меньше стало? Вы серьезно?

Он выдал словесную очередь автоматически, не задумавшись. Идеолог же посмотрел на Пермякова так, словно разглядел на нем такой же галстук, костюм и сорочку, как на себе. Невообразимый коктейль из удивления, непонимания и раздражения отразился на уставшем лице.

Дескать, что я с вами как со школьником? Хватит уже!

– Дорогой мой Станислав Матвеевич, я понимаю, вы сложившийся специалист, личность, талант и все прочее… Привыкли сами ориентироваться в окружающем, принимать решения, рубить с плеча. Но давайте все же будем помнить, ради чего мы едем, от чего стоит отталкиваться, не стоит отступать от главного. Вы периодически во время выступления на меня посматривайте. Если я поправляю галстук, значит, вы отвлеклись или… увлеклись, и стоит сбавить обороты. Лучше всего – попросить, чтоб задавали вопросы. Я в этот момент встану и постараюсь все вернуть на круги своя.

– Ага, значит, галстук – это как стоп-сигнал. Дескать, не тем курсом идешь, товарищ! Светлое будущее не здесь, а там. Поворачивай в другую сторону! А если про Украину спросят?

– А что про Украину?! – идеолог пожал плечами. – Здесь политика ясна, определена, и это политика нашего президента. За кого мы, собственно, и агитируем… Другое дело, если попросят записать их добровольцами в Донецк или Луганск. Это – ни под каким предлогом! Можете сколь угодно распространяться, что и там, и там люди научились жить под обстрелами, под грохот канонады. Когда смерть близко…

В этот момент доктору почему-то вспомнился больной Корнейчук, его вечный оппонент в политических спорах. Не далее чем вчера они «скрещивали шпаги». И – явно не в последний раз. Все бы ничего, но после разговоров об Украине у оппонента резко подпрыгивало давление и росли сахара.

Однако сейчас углубляться в это доктору не хотелось.

– Ясненько, но я не об этом, – кивнул головой как можно дружелюбней Стас, так как был уверен, что следующая часть предложения Кривицкому придется не по душе. – Я про галстук спросил, если спросят про Украину, вы его начнете поправлять или…

Сморщившись, как от зубной боли, Кривицкий набрал в легкие воздуха, чтобы разразиться очередной гневной тирадой, но в этот момент у него в кармане запищал мобильник.

– Прошу простить, Станислав Матвеевич. Это наверняка Соликамск. – Вытащив из внутреннего кармана внушительных размеров смартфон, он провел пальцем по дисплею и приложил аппарат к уху. – Да, Изольда Викентьевна… Едем, насколько это возможно по такой погоде. Пробок особых нет, задержались на выезде… Сейчас поинтересуюсь…