Что еще хуже – он становится твоим вторым «я».

В троллейбусе отодвинулась девушка – сидела рядом, потом вдруг вскочила, но выходить на остановке не торопится. Наверняка унюхала трупный аромат! Ты же с анатомии! Возможно, ты планировал с ней познакомиться, подбирал предлоги, репетировал какие-то слова, фразы… Теперь шансы практически нулевые.

Может, она тебя уже сочла ожившим трупом? Испугалась не на шутку.

Привыкай, земеля, то ли еще будет! У тебя что, есть выбор?

Решил стать хирургом, стало быть, эта кафедра для тебя – «как мать родна». Помнишь ключевой философский вопрос становления пролетарского движения в России? С чего начать?

Начать надо с усвоения нормального расположения в организме костей, мышц, связок и всех внутренних органов. Ты должен ориентироваться во всем этом как в своем собственном кармане, впрочем, даже лучше. На чем тренироваться сподручнее? Конечно, на трупе! Ведь тут все один в один как на операции. Разве что кровь не хлещет, масок нет, перчаток, бахил, аппаратуры разной. В остальном – точная копия.

Выходит, не объехать эту кафедру, не перепрыгнуть. Как ни пытайся! С запахом надо свыкнуться и постараться не замечать. А то, что перед тобой труп, о котором в детстве, может, не один десяток страшилок слышал, так мало ли чем в детстве нас пугали. Здесь мы все материалисты, движимые одной-единственной целью: как можно глубже изучить строение человеческого тела, чтобы грамотно потом его лечить.

Однако все продвигалось со скрипом: аналитический мозг Пермякова бунтовал, пытаясь выпрыгнуть из тесной черепушки. Как ни крути, выходило – надо тупо зубрить. Никаких логических цепочек, разных зависимостей, закономерностей, ассоциаций… Зубрежка и еще раз зубрежка!

В школе было в тысячу раз интересней: за одну ниточку потянешь – и один за другим все узелки выберутся наружу. Дедукция, как в романах А. Конан-Дойла… Кстати, писатель был врачом!!! Ха-ха!

Не потому ли он стал детективщиком, что в основной – врачебной – профессии ему катастрофически недоставало логики! Не встреть он Шерлока Холмса в своей жизни, нашел бы другой способ просочиться в любимый жанр, где правят бал дедукция, расчет, логика…

В анатомии никакой дедукции не просматривалось на пушечный выстрел. Ты либо знаешь полусухожильную мышцу бедра, например, и можешь ее показать на трупе, либо не знаешь. Третьего, как говорится, не дано.

На втором или третьем занятии в анатомичке староста группы – Ирина Заварина – упала в обморок. Все бы ничего, если бы не ее рост. С каблуками вместе выходило под метр девяносто. Удар черепа о кафельную плитку напомнил Стасу почему-то фильм «Новые приключения неуловимых», где очкарик Валерка со штабс-капитаном Овечкиным много играли на бильярде.

Неужто нельзя обойтись без противного запаха, отвратительного внешнего вида, не перешагнуть через это… Увы, видимо, нельзя. Требуется именно преодолеть. Другого пути нет.

Не раз и не два потом приходилось именно преодолевать, где-то глубоко пряча брезгливость, природную естественную рефлексию. И всякий раз Стас вспоминал эти первые занятия по анатомии.

Не боги горшки обжигают. Подавил в себе, выключил на время все, что мешает, и – в бой. Никакая другая специальность на земле так не обнажает первородную сущность жизни, ни в какой другой так вплотную не соприкасаешься с ее обреченностью, с неотвратимостью трагической развязки. Более прагматичной профессии не существует. И не будет никогда.

– Как вы стоите?! Где колпаки? Ой, непричесанные, как из курятника, честное слово… – отчитывала группу, кое-как успевшую перекусить бутербродами с кофе после контрольной по органической химии, доцент кафедры Шлиповская. – Вы стоите перед мертвым человеком, поимейте совесть, товарищи!