А затем наступила тишина. Свет медленно угасал, и Добромила опустилась на колени, истощённая. Бабушка Велена подбежала к ней, с трудом опускаясь рядом.

– Дитя… – прошептала старуха. – Такую силу я не видела никогда прежде.

Добромила подняла на неё глаза, полные слёз.

– Я чувствовала их боль, бабушка. Они не хотели возвращаться… Их заставили.

Старуха молча кивнула, затем помогла Добромиле подняться.

– Теперь ты видишь, почему должна идти в Чернолесье, – тихо сказала она. – Только ты можешь остановить это безумие.

Добромила посмотрела в сторону севера, где за лесами скрывалось зловещее Чернолесье. Там был Яромир, предатель её семьи. Там был Вышеград, правитель, уничтоживший её род. Там был Богдан, её любовь, томящийся в плену.

– Я пойду, – твёрдо сказала она. – Но не ради мести. Ради жизни.

Старая певунья улыбнулась.

– Вот почему серебряное сердце выбрало тебя, дитя. Теперь иди. Рассвет уже близко, а тебе нужно добраться до границы леса до темноты.

Добромила обняла старуху.

– А вы? Вы пойдёте со мной?

Бабушка Велена покачала головой.

– Моё место здесь, среди пепла и воспоминаний. Я буду петь песни мёртвым, чтобы они оставались в покое.

Добромила кивнула, не в силах сдержать слёзы. Она в последний раз оглядела руины родного города, затем решительно повернулась к северу.

– Я вернусь, – пообещала она. – С Богданом и остальными пленными. И мы восстановим Ратиборов град.

– Иди, дитя, – старуха перекрестила её. – И помни: серебряное сердце – не только оружие, но и исцеление.

С этими словами Добромила зашагала прочь от руин, навстречу неизвестности, с медальоном, пульсирующим на груди, и решимостью в сердце. Впереди её ждал долгий путь, полный опасностей и испытаний, но княжна Ратиборова была готова встретить их лицом к лицу.

Черный лес встретил Добромилу недружелюбно. С каждым шагом вглубь чащи деревья становились выше и плотнее, их кривые ветви переплетались над головой, почти не пропуская солнечного света. Девушка шла уже третий день, ночуя на деревьях, чтобы уберечься от хищников, питаясь лесными ягодами и кореньями, которым научила её распознавать мать.

Медальон на груди порой нагревался, словно предупреждая об опасности, и Добромила научилась доверять этим сигналам. Именно так ей удалось избежать встречи с волчьей стаей накануне и обойти стороной болото с огоньками-манилками.

К исходу третьего дня пути густые заросли неожиданно расступились, обнажая небольшую поляну, на которой стояла покосившаяся избушка. Дым из кривой трубы поднимался к небу ровной струйкой, а у самых дверей был врыт в землю столб с черепом кабана.

Добромила застыла на краю поляны, сжимая рукоять кинжала. Медальон на груди слегка потеплел, но не настолько, чтобы сигнализировать о прямой угрозе. Интуиция подсказывала, что встреча с хозяином избушки неизбежна, если она хочет продолжить путь к Чернолесью.

– Заходи уже, девка, чего встала? – хриплый женский голос раздался словно из ниоткуда, заставив Добромилу вздрогнуть. – Коли пришла – заходи, а не мозоль мне глаза.

Из-за приоткрытой двери избушки показалась высокая фигура. Женщина, стоявшая на пороге, была одновременно и молода, и стара – не разберёшь. Тёмные, почти чёрные волосы, заплетённые во множество косичек, украшенных костяными бусинами, тонкое лицо с высокими скулами, но глаза… глаза казались древнее самого леса – золотистые, с вертикальными зрачками, словно у дикой кошки.

– Я Добромила, – осторожно представилась девушка, делая шаг вперёд. – Княжна Ратиборова. Я иду в Чернолесье.

Женщина окинула её оценивающим взглядом и усмехнулась.