– Какая польза мне от этого союза? – Эвнон с сомнением качнул головой, но это было лишь продолжением игры, так как ответ, безусловно, он уже знал, обдумав его за много ночей до того, как он прозвучал в его шатре.

– Военная слава аорсов станет неоспорима, и сираки не смогут больше ставить себя вровень с ними, – начал Кезон с самых чувствительных мест, играя в свою очередь на честолюбии сармата. – Кроме того, Пантикапей гарантирует приоритеты в торговле, а Рим – покровительство и защиту от нынешних и всех будущих врагов. Подумай об этом, царь Эвнон! Боспор – это богатые города и земли вокруг них; Рим – морские торговые пути и непобедимая армия; аорсы – бескрайние степи с табунами лошадей и домашним скотом! – Сам того не замечая, он увлекся собственной речью. – Подумай об этом, царь Эвнон! Какие огромные выгоды может принести твоему народу этот союз! И военный, и политический.

Видимо, пылкая речь посла произвела на повелителя аорсов достойное впечатление. Он хмыкнул, выпрямил спину и скрестил на груди руки, словно приготовился к долгой приятной беседе. Взгляд его потеплел, теперь он источал лукавые искры.

– Ты умеешь убеждать, – сказал он после непродолжительной паузы. – Но я не расслышал твоего имени…

– Кезон, мой властелин.

– В твоих словах, Кезон, есть пламя истины и практичный расчет. И я пока не знаю, чего в них больше. Но мне такое сочетание нравится.

– Тебя что-то удерживает от принятия окончательного решения?

– Конечно! Ведь мы с тобой говорим не о продаже табуна лошадей.

– Возможно, я смогу развеять твои сомнения, великий царь?

– Так для чего тогда еще ты стоишь предо мной?! – Эвнон расхохотался, а на застывших лицах его стражников появилась усмешка, несколько оживившая их воинственный вид.

– Отвечу на любые твои вопросы, – заявил Кезон, выслушав торопливый перевод Диомена.

– Римские воины, как я слышал, умелые бойцы, и сражаются они строем, который трудно пробить даже тяжелой коннице. – Владыка аорсов выждал, когда посол утвердительно кивнет, и продолжил: – А также мне доподлинно известно, что римские офицеры обучали своему искусству солдат Котиса. Вот я и спрашиваю себя: зачем армии, которая состоит из непобедимых римлян и подготовленных ими же боспорцев, аорсы? Не думаю, что разношерстное войско Митридата является той силой, которую не в состоянии переломить союз Великого Рима и Пантикапея.

Кезон на несколько мгновений задумался: вопрос и доводы хитрого сармата не то чтобы поставили его в тупик, но вынудили срочно подбирать самые убедительные аргументы в пользу участия племени Эвнона в новом Боспорском триумвирате. Он посмотрел на Диомена, в растерянности ожидавшего его ответа. Едва заметно кивнул и попросил:

– Переведи все слово в слово, если не хочешь, чтобы нас скормили местным псам. – Затем, сдержанно улыбнувшись царю, стал излагать: – Не нужно искать на небе орла, если его там нет. Как не нужно искать тайный умысел в том, что и так очевидно. Твоя конница, царь Эвнон, такая же непобедимая, как и римские солдаты, – вот о чем идет речь и в чем твое участие в этом союзе. Если, конечно, ты его примешь. Я же буду откровенен с тобой до конца. – Сарматский вождь одобрительно качнул головой, и Кезон, приободрившись, продолжил: – До того дня как Зорсин послал свои конные отряды в помощь Митридату, мы не сомневались в победе, так как по числу верховых и пеших наши армии были почти равны. Однако по выучке, как ты сам заметил, наши воины превосходят тот вооруженный сброд, что собрал вокруг себя Митридат. Если не считать той незначительной части боспорских солдат, что последовали за ним. Теперь же, когда войско царя-изгоя значительно усилится кавалерией – сарматской кавалерией! – возможен любой исход войны. Самый неожиданный. И теперь я задам тебе вопрос: какой исход нужен тебе, какой тебе выгоден?