Потом – движение. Несколько человек вышли. Не сбежали. Пошли – чтобы нести. Они не клялись. Не брали знамён. Просто уходили. Связанные.

Позже, на крыше, под слоем пепельного неба, Михира сказала:

– Я не хочу быть лидером.

– И не должна, – ответил Джаян. – Ты – первая, кто сказал: «Достаточно.»

А в зале теней, далеко от амбара, Раджар смотрел на огненную карту. Новая точка. Новый узел.

Он произнёс:

– Она строит сеть.

За его спиной – тишина.

Он добавил:

– Это опаснее восстания.

А в глубине города, где никто не знал друг друга по имени, началась новая форма пламени. Не разрушающего. Объединяющего.

Это был не ритуал.

Это был узор.

Это был огненный круг.

ГЛАВА XI

Пепел до рассвета

Падмасара словно замерла в ожидании. Город продолжал жить – светились зеркала, скользили двипы, храмы открывали врата, но во всём этом сквозило напряжение, которого не было ещё неделю назад. Ни один механизм не дал сбоя, ни один ритуал не был отменён, и всё же каждый, кто жил под этими небесами, чувствовал: что-то сдвинулось.

Пепел стоял в воздухе. Не от пожаров и не от ритуалов. Он витал незримо, оседая на плечах, застревая в дыхании, прячась в складках одежды. Пепел не носил запаха, но его чувствовали все. Он был памятью. Напоминанием. Он был знаком, что кто-то осмелился не сгореть.

Михира проснулась до рассвета. Сон был прерывистым, не тревожным, но чужим. Ей казалось, что сны больше не принадлежат ей – словно память о них сразу же ускользала, не успев укрепиться в сознании. Её тело привыкло к укрытиям, к тугим повязкам и фоновому гулу, который теперь сопровождал каждый её шаг в Падмасаре. Но с каждым днём всё меньше в этом было страха и всё больше – ясности.

Слухи распространились быстро. Кто-то говорил, что принцесса активировала запрещённый Контур и осталась в живых. Кто-то утверждал, что пламя приняло её. Кто-то шептал, что сама Агни-Видья склонилась перед её волей. Внизу, в тёмных кварталах, в это верили. Вверх, к структуре, поднималась не вера – беспокойство.

Ответ Империи не заставил себя ждать. На четвёртое утро после исчезновения Михиры голограммы развернулись на улицах, в храмах, в общественных залах. Вещал Раджар. Его лицо было безупречно спокойно, как всегда, но глаза выдавали напряжение: глубокие складки в уголках, затянутый зрачок, редкое моргание. Он смотрел на всех и одновременно – ни на кого.

– Среди нас появились лжепророки, – произнёс он, голосом, которому верили поколения. – Они называют себя носителями света, но несут только тень. Их огонь – отрава. Их слово – искажение. Их цель – раскол, и потому мы не дадим ему прорасти.

Речь была выверенной, спокойной, но за ней стояло то, что не озвучивалось. Угроза. От имени пламени. Раджар не кричал. Он просто начал готовить Падмасару к очищению.

Михира наблюдала трансляцию с крыши обрушенного здания, в котором они с Джаяном скрывались последние сутки. Рядом с ней находились трое из Круга: архивистка, бывший инженер и молодая девочка по имени Прайя, едва достигшая восемнадцати. Каждая из них держалась иначе, но молчали все одинаково – с ощущением, что нечто надвигается.

– Он будет действовать через страх, – сказала архивистка. – Через примеры. Показательные акты. Он уберёт тех, кто тебя поддержал, чтобы изолировать твою искру от пепла.

– И он прав, – добавил инженер. – Пламя опасно только тогда, когда есть чему загореться. Если разделить, всё угаснет.

Михира не ответила. Она всматривалась в горизонт, где небо медленно серело, а башни Падмасары казались вырезанными из металла, натянутого над уставшими жителями.

Сообщение от Талвини пришло через один из огненных кристаллов: «В нижнем городе собирается совет. Шесть групп. У каждой – своя правда. Но все хотят тебя услышать. Не как символ. Как голос». Там же было и предупреждение: «Если придёшь – кто-то может выдать тебя. Если не придёшь – они разойдутся».