Данте надел перчатку и взял кристалл. Он собрался его активировать.

–Данте, подожди! – Крикнула Ли Хан, но её голос потонул в грохоте рушащихся камней.

Он не слышал. Он уже крепко сжимал артефакт в своей руке, а глаза были прикованы к мерцающему порталу за постаментом. В раскадрованных вспышках света мелькал силуэт девушки – Хэ Ин, её рука протянута впустую, губы шептали имя, которое Данте носил как проклятие.

«Он видит её. И ради этого готов умереть», – подумала Ли Хан, и это пробудило в ней ярость. Не к нему – к себе. Потому что она тоже видела кое-кого в портале – мать, Ли Мэй, застывшую в позе мольбы, лицо искажено вечным криком.

–Я не могу позволить ему забрать кристалл. – Прошептала она. Алхимические формулы, годами изучаемые в лаборатории, сплелись в её сознании с детскими воспоминаниями: мать, объясняющая ей устройство зеркал, её смех, её исчезновение…

«Глаз Судьбы» дрогнул. Трещины на его поверхности вспыхнули ослепительно, и Ли Хан, не раздумывая, сорвала амулет с шеи Данте и прижала его к артефакту.

–Нет! – рёв Данте слился с рокотом разлома.

Энергия ударила её в грудь, отбросив в сторону и выжигая дыхание. Она увидела: Данте, бьющего кулаками в закрывающийся портал, его крик: «Верни её!». Себя, десятилетнюю, у зеркала в пустом доме, повторяющую: «Мама, вернись!». Тени, пожирающие деревню, где гильдейцы объявили её мать еретичкой.

Реальность вернулась с волной головной боли. Ли Хан лежала на спине, её ладони обожжены, а кристалл пульсировал на груди, будто пытаясь прожечь путь к её сердцу. Данте стоял в паре метров от неё, его глаза пылали алым цветом, а сам он источал ауру ярости. Стало ясно – артефакт наделил его мощью.

–Ты… Уничтожила… Всё! – прошипел он, и его взгляд устремился к выходу. – Сама себя спасёшь, лгунья!

Она хотела закричать, что пыталась спасти их обоих, но артефакт не дал ей этого сделать. Он прожигал её плоть, будто пытался слиться с её сердцем.

Деревня у подножия горы называлась «Солнечный ручей». Теперь от неё остались лишь обугленные скелеты домов и лужи стекла, расплавленного в причудливые формы.

Ли Хан нашла его там через три дня. Данте сидел на коленях среди пепла, его рука сжимала обгоревшую куклу – детскую игрушку. На руке всё ещё была та перчатка, покрытая чешуёй. Вторая рука была чёрной от копоти.

–Они не знали… – пробормотала Ли Хан, но Данте её не заметил. – Ничего не знали.

Она поняла: он пытался «вызвать» Хэ Ин через боль. Свою боль, и боль невинных. Каждое разрушенное здание, каждый крик – попытка прорваться в тот мир, куда её забрали.

–Данте. – Она сделала шаг, но её голос звучал чужим, как скрежет когтей по стеклу.

Он поднял голову. Его глаза и без того горевшие алым, вспыхнули ещё сильнее:

–Ты… – Он встал, и земля под ним затрещала. – Ты украла его. Украла единственный шанс вернуть её! – прорычал он.

Удар энергии отбросил Ли Хан через всю улицу. Её тело ударилось о колодец, но боли не было – только звон в ушах и щелчки в суставах, будто кости перестраивались на лету.

–Я пыталась спасти тебя! – Солгала она, вставая. Её рукав порвался, обнажив кожу под ним – она стала зелёной, покрытой узором паутины из микроскопических зеркал.

Данте засмеялся:

–Спасти? Ты лгала мне с самого начала! – Пауза. – Хотела силу? Получи! – Прошептал он.

Данте махнул рукой, и крыша ближайшего дома рухнула, погребая под собой крик спрятавшейся внутри женщины. Ли Хан не успела среагировать – её ноги сами рванули вперёд, вытянув руки перед собой у неё возник щит.

–Перестань! Люди здесь не причём! – Она встала между женщиной и Данте, но он уже исчез, оставив после себя дымящуюся воронку.