Шахарро встопорщил усы, но заткнулся и принялся поднимать стулья и расставлять столы. Роддвар молча присоединился к нему. Лиснетта так и осталась стоять поодаль, разинув рот и всё ещё держа подносы с едой для себя и Кимри.

Приведя место побоища в порядок и притащив с чьего-то стола оставленную там во время свары еду, Роддвар уселся за стол и потянул кота за рукав:

– Давай, садись. Поешь. Никуда твои купальни не денутся.

– Пссина беломорррдая, – прошипел Шахарро, трясясь от ярости, и северянин обалдело уставился на него. – Да не ты! Этот прроклятый тайсомин… Поссорить меня с наставником! Дррянь. Совсем дрррянь. Накупаетсся он у меня сегодня в помоях!

– Шахарро, не нужно. Будет только хуже, – решилась возразить Кимри. – Мастер Инх Шэк ещё больше рассердится, а этот… только порадуется.

– И шшто, я должен сстеррпеть!?

– У нас в таких случаях принято молча облить презрением. Так, чтоб сосульки с носа повисли, – усмехнулся китадин. – Уверен, у тебя прекрасно получится сделать вид, что рядом с тобой не больше, чем никчёмный обмылок.

Хёдин проворчал что-то неразборчиво и вцепился зубами в остывший кусок мяса. Быстро покончив с едой, он поднялся и поспешно ушёл отбывать наказание. Оставшиеся друзья некоторое время ели молча.

Лиснетта, подвинув к себе чашку с чаем, пробормотала:

– Айралор – придурок. Чего взъелся? Лишь бы перед своими побахвалиться. Будет так продолжать, хёдины с экидинами соберутся вместе да подстерегут его в тёмном коридоре. И всё его благородное происхождение ему не поможет.

Роддвар качнул головой с сомнением:

– Он весьма неплох в Пути Разделения. Глянь, как стену изрешетил! От таких ледышек даже мне бы не поздоровилось, если честно…

Кимри поёжилась, представив, что было бы, если бы эльф вздумал атаковать ледяными шипами её: слабые щиты не выдержали бы и секунды… Кстати, что это левое предплечье так саднит? Она приподняла рукав робы, и рыжая рядом ахнула: бледно-серая кожа кэриминки была покрыта мелкими-мелкими пузырьками ожогов.

Роддвар присвистнул:

– Ничего себе, у него защита!

– Дай-ка, – отпихнула его Лиснетта. – Ну, в общем, ничего страшного, я летом, бывало, сильнее обгорала. Это я сейчас вылечу.

Ринминка зашептала формулу исцеления, водя ладонью над повреждёнными местами. Кимри поморщилась – стало тепло и колко. Но через полминуты от ожогов не осталось и следа. Значит, подумала Кимри, кэриминской крови в ней достаточно, чтобы не просто окрасить кожу, но и придать ей устойчивость к огню, которой славилась раса падших эльфов. Почему-то это порадовало.

– Что собираетесь делать? – полюбопытствовала Лиснетта, когда с завтраком было покончено.

– Я за травами, – ответил Роддвар. – Кимри, пойдёшь?

– Конечно, – кивнула она.

Идти в одиночку за ворота замка Кадая ей не очень хотелось.

– А можно с вами? – попросилась рыжая. – А то у меня репетиция только вечером, а Шахарро наказали, и я теперь помру со скуки!

– Конечно, можно. – кивнула Кимри. – А что за репетиция?

– А вы не знаете? – возбуждённо затараторила Лиснетта, то семеня рядом с неспешно шагающими друзьями, то пятясь перед ними по коридору и оживлённо размахивая руками. – Завтра же Курэмон35, день призывания Аса'ю! Совет Кадая разрешил нам устроить праздник.

– Аса'ю же вроде из Богов-Хозяев, а не Наставников, – удивился Роддвар. – Разве им не запрещено поклоняться?

Лиснетта беспечно пожала плечами, а Кимри ответила:

– Мастер Эттилор рассказывал мне, что в последние годы теологи обсуждают, не стоит ли перенести Аса'ю в пантеон Богов-Наставников. Потому что она, в самом деле, сильно отличается от остальных: помогает всем, кто к ней обращается, никогда не вредит своим верным и не играет с ними, даже защищает от других Хозяев. Есть свидетельства, что она многих уберегла во время Кризиса Ная. Вряд ли этот перенос, конечно, случится скоро, но поклоняться ей разрешено – в виде исключения. Тем более, у нас: она ведь помогает в управлении магической силой.