В пятом классе я ушел из дома, и сутки мама искала меня по всем дворам и подвалам нашего района, но я был за сто километров от дома, уехав с приятелем ночью на товарняке в Запорожье. Колька был старше меня на пять лет, и его семья не обеспокоилась его внезапным исчезновением, лишь его отец, работавший мастером холодильных установок на мясокомбинате, отчитал его за то, что он связался с малолеткой. У мамы на тот момент был новый кандидат в женихи, который приезжал к нам на своем ярко-красном мотоцикле «Ява». Не думаю, что у него были серьезные планы, во всяком случае, моему воспитанию он не уделял ни малейшего внимания. Он просто запретил мне гулять на улице до тех пор, пока я не сделаю домашнее задание. В результате я решил не приходить домой вовсе. Когда через сутки бродяжничества я вернулся домой, мужик провел со мной воспитательную беседу, сел на свою «Яву» и уехал в неизвестном направлении навсегда, не желая связываться с женщиной, обремененной проблемным подростком.

После школы Колька пойдет работать на кирпичный завод и начнет играть в карты на деньги. Наши с ним бессмысленные скитания по району в поисках приключений прекратятся – Коля станет солидным работягой, увлеченным серьезными делами. Эти дела вскоре вскроются и Кольке дадут четыре года колонии. В сущности, за пустяки – мой бывший товарищ вскрывал автомобили, выдирал из них магнитолы и сбывал их барыгам. Из тюрьмы он уже не выйдет – Колю зарежут.

В классе шестом, наверное, мы стояли на переменке и толкались в коридоре, ожидая открытия кабинета. Работал принцип домино: толкаешь крайнего, а падает кто-то на другом конце. В общем, обычная школьная безобидная заваруха. Неожиданно надо мной суровой тенью нависает заслуженный учитель УССР, преподававшая украинскую мову в старших классах:

– Тебе весело? Ты над чем смеёшься? Над тем, что твой товарищ упал?

– А, что, нельзя смеяться?

– Нет, нельзя!

– Ха-ха-ха! – смеюсь я ей в лицо.

– Получай! – в ушах звенит от хлесткой пощёчины.

– Вот это да! – окружают меня одноклассники, мгновенно забывшие о проказах. – Ну, все, тебе конец! Через год она у нас будет вести язык – тебе не поздоровится.

К счастью, прогнозу не суждено было сбыться, на следующий год мы с мамой забили контейнер вещами и улетели на Сахалин. У этого решения резкой перемени участи, не было какого-то серьезного повода. Быть может, свою роль сыграло все более возрастающая отчужденность меня от дома – мать была уже не в силах повлиять на мое поведение. А может, ей – молодой красивой женщине захотелось плюнуть на все и покинуть захолустную украинскую провинцию, чтобы испытать судьбу на новом месте. Для меня же, этот случай стал опытом проявления свободной воли человека; примером того, как можно в любую минуту вырваться из плена условных препятствий, и самостоятельно изменить вектор своей жизни.

Глава 2. Остров

Сахалин – это остров. Остров – слово, которое говорит само за себя. Остров на краю земли. Сопки, туманы, леса, медведи, лосось. Место, словно специально созданное для таких, склонных к бродяжничеству подростков, как я. Здесь никого не удивляло, что ты хочешь сорваться в лес, в тайгу, пройти неизведанными тропами, покорить вершину. Здесь можно шляться в лесу часами, до изнеможения, до отвращения. Так обычно и происходит, идешь в сопки на эмоциональном подъеме, а возвращаешься измотанный, уставший, мечтая о тарелке борща и диване. К подросткам на острове относились почти как к взрослым. Никто не занимался их перевоспитанием, потому что они с детства включались во взрослую жизнь: ловили рыбу, копали картошку, помогали выращивать овощи на огородах, собирали в лесу ягоды и грибы, ходили за папоротником и черемшой. Они помогали строить дома, потрошить рыбу на браконьерских промыслах, участвовали в сборе урожая на колхозных полях.