– БОР – это Бюро особых расследований, – пояснил Брессар, заметив недоумение супругов Виллье. – Его создали американцы для выявления и преследования военных преступников.

– Простите, я думал, вы знаете, – сказал Лэтем. – Бюро активно сотрудничало во Франции с вашими властями.

– Это его официальное название, – заметила Жизель, – а я слыхала другие: охотники за коллаборационистами, разоблачители свиней, да и как только их не называли.

– Продолжайте, пожалуйста. – Жан-Пьер нахмурился, недовольный тем, что его собеседника прервали. – Значит, к Жоделю не прислушались, сочтя его за сумасшедшего, – только и всего?

– Решение было тщательно взвешено, если вы это имеете в виду. Его тщательно допросили, три человека, взяв у него показания, сверили их. Эта стандартная процедура…

– Так, значит, вы располагаете необходимой информацией, – вставил Виллье. – Кто же этот генерал?

– Мы не знаем…

– Не знаете? – воскликнул Брессар. – Mon Dien,[18] не потеряли же вы эти материалы!

– Мы ничего не теряли, Анри, эти материалы у нас выкрали.

– Но вы же ссылались на архивные документы! – воскликнула Жизель.

– Я сказал: «Из архивных материалов, которыми мы располагаем», – поправил ее Лэтем. – Вы можете внести в картотеку определенного периода чью-то фамилию, и на карточке будут вкратце изложены факты, заставившие провести расследование и принять по делу окончательное решение. Материалы допросов и показаний хранятся в засекреченных папках. Вот такая-то папка и была изъята. Почему – неизвестно, хотя теперь, пожалуй, мы знаем причину.

– Но вы знали обо мне, – прервал его Жан-Пьер. – Откуда?

– Картотека Бюро постоянно пополняется новыми сведениями. Года три назад пьяный Жодель подошел к американскому послу у театра «Лисеум», где вы играли в какой-то пьесе…

– «Меня зовут Аквилон»! – вставил Брессар. – Ты был там просто великолепен!

– Помолчи, Анри… Продолжайте же, мистер Лэтем.

– Жодель кричал, что вы великий актер, называл вас своим сыном и спрашивал, почему американцы не верят ему! Разумеется, Жоделя оттащили от посла, которого швейцар проводил к лимузину, сказав ему, что этот бродяга-пьяница – ваш фанатичный поклонник, всегда околачивающийся возле театров, где вы играете.

– Но я никогда не видел его. Почему?

– Швейцар объяснил и это. Едва вы появлялись в дверях артистического подъезда, он удирал.

– Но это лишено всякого смысла! – возразила Жизель.

– Боюсь, что нет, дорогая, – сказал Жан-Пьер, печально посмотрев на жену. – Во всяком случае, то, что я узнал сегодня… Итак, мсье, – продолжал актер, – из-за этого странного, но не такого уж неслыханного случая мое имя попало… как вы это назвали?.. В обычную картотеку разведки?

– Только в связи с фактом необычного поведения, к которому не следует серьезно относиться.

– Но вы-то отнеслись серьезно, n’est-ce pas?

– Прошу вас понять меня, сэр, – сказал Лэтем, нагнувшись вперед. – Пять недель и четыре дня тому назад моему брату предстояло вступить в контакт с его связным в Мюнхене. Это было специально оговорено, не приблизительно, а точно: весь план разработан в пределах двенадцати часов плюс несколько минут. Трехгодичная, сугубо секретная, чрезвычайно рискованная операция подходила к концу, финиш близился, переброска брата в Штаты была подготовлена. Когда прошла неделя, а от него мы не получили никаких сообщений, я вылетел в Вашингтон и стал просматривать всю существующую у нас информацию об операции, которую проводил Гарри – это мой брат, Гарри Лэтем. По той или иной причине, вероятно, потому, что это была старая запись, я запомнил эпизод у театра «Лисеум». Вы удивились, как это вообще попало в картотеку. Знаменитым актерам и актрисам часто докучают обожатели, поклонники – мы без конца читаем об этом.