и индийские редкости,
и танцевальный каскад —
кружение рыб к поверхности.
И зебрасома, желтеющий парус
цвета налившейся алычи,
глазом, похожим на черный стеклярус
ищет свои калачи.
Креветки, актинии, моллюски, ежи, —
природа поражает своими формами.
И каждым цветом своим дорожит,
и всеми оттенками моря Черного.
Я восторгаюсь зданием этим.
Его коллекцией планетарных див.
Сколько экзотики любознательным детям!
Сколько науки для взрослых нив!
Театр им. Луначарского
* * *
Роскошный дворец из эпохи Мольера.
Балконы и ложи, фойе, бельэтаж.
Шикарно убранство его интерьера.
Тебе, Луначарский, пою я оммаж!
Сюда приходил я ребёнком на сказки.
Потом на серьёзные вещи ходил.
И все твои радости, все твои краски
в себе с теплотою надолго хранил.
Мечтая вернуться в свой город из странствий,
я знал, что приду в этот царственный зал.
Ты – словно застывшая вечность в пространстве
сценических игр, актёрских зеркал!
Слизни сталинизма
* * *
Повыползали слизни сталинизма.
Им свежей кровушки отведать захотелось.
Архипелага мало им, и мало им фашизма.
О, как смела их псевдо теле смелость!
Они не знают гибели Михоэлса
и кем был Джугашвили до того.
Они живут лишь тем, что ниже пояса,
и держат всех себя за одного.
Они истории страны своей профаны,
талдыча, что она была с сохой,
и ими не прочитаны романы:
ни Пушкин не освоен, ни Толстой.
И двести лет свободной русской мысли
не может обобщить их тощий мозг.
По всей России высунулись слизни.
Рисуй их мерзость с того света, Босх!
Им померещился триумф их двух извилин,
их зона видится им центром мирозданья.
Был мелкий гангстер Коба Джугашвили,
на пролетарское взобравшийся незнанье.
Херсонес
* * *
Древнее место. Настолько, что даже
не различишь его в дальнем пейзаже.
Ближе подходишь – развалины, стены
доходят порою едва до колена.
Воображаешь дома, алтари.
Здесь проживали рабы и цари.
Там виноград давили ногами,
рыбу хранили в каменной яме.
Пристань. Суда возвращались с торговли.
Или в моря уходили для ловли.
Мозаики, амфоры, арки, колонны,
видимо, к вечности более склонны,
нежели к времени тех или этих.
Вечность расставила прочные сети,
чтобы сказать о себе всем пленённым:
мозаики, амфоры, арки, колонны!
Море, наверно, такого же цвета
каким оно было для Древнего Света.
Помнит, как взгляд устремлял человек,
звали которого римляне «грек»,
на побережье и горизонт.
Здравствуй, Эвксинский таинственный Понт!
Щедрым кормильцем считал тебя эллин.
Рыбы на блюде запечатлел он.
На керамическом блюде для трапез.
Ямб и хорей, амфибрахий, анапест…
P.S.
Лишь представлять одно неохота.
Как по руинам античного града
в веке двадцатом фашистов пехота
вдруг возникала, как обморок ада,
или – истории, будет точнее.
Снова колонны вышли прочнее…
Шторм сентябрьским днём в песчаной бухте
* * *
Волны бегут как ткани
на фабрике из станков.
На берег бросая камни,
вымытые из песков.
И накрывают пирсы
бежевой белизной.
Волны бегут как вирши
осенью и весной.
Стихи приходят как жажда,
или – как вдох красоты.
Волны бегут отважно —
от бездны до пустоты.
Электронный поэт
* * *
Я – первый электронный поэт.
Пишу на айфон сразу:
посвящение или сонет,
или – крылатую фразу!
Памятник матросу Кошке
* * *
Сей матрос прославлен боле,
чем иные адмиралы.
О его серьёзной роли
сняты телесериалы.
Дождь на море
* * *
Когда на море дождь,
то шутит небосвод.
Воды вбивая гвоздь
в поверхность гладких вод.
Бывшим кинотеатрам Севастополя посвящается
* * *
Народ кино предпочитает в интернете.
А я грущу при виде кинозданий,
которые, как брошенные дети,
разрушены отсутствием вниманий.
Не встанет больше очередь у кассы,
не соберутся люди на премьеру.
Утратили изрядно киномассы
в кино свою незыблемую веру.