Южноиндийские собиратели палияр, славящиеся своим миролюбием и равенством полов, также давно говорят на тамильском языке – языке своих соседей-земледельцев. Археология показывает, что около 3 тысяч лет назад пришлые народы стали теснить палияр из исконных мест в непривычные им горы [210], что почти наверняка означает конфликты в древности. К тому же, как отмечают антропологи, у палияр удивительным образом отсутствовали инициации и деление на половозрастные группы, что является общей чертой почти всех человеческих обществ, и это также можно расценивать как утрату народом своей исконной культуры.

Другой эгалитарный народ Азии – филиппинские аэта (агта), миролюбие которых и равенство полов часто упоминаются. Важным оказалось, что аэта не жили изолированно или независимо от соседских народов, как считалось в науке до 1980-х. Поздние исследования установили, что аэта плотно взаимодействовали с земледельческими народами не просто веками, но и тысячелетиями: более 5 тысяч лет назад Филиппины стали заселять австронезийские народы, что в итоге привело к тому, что современные аэта также говорят на их языках и имеют от 10 до 30% примеси их генов, что указывает на радикальную плотность контактов. Считается, что уже около 3 тысяч лет назад аэта отошли от своего чисто охотничье-собирательского образа жизни и перешли на симбиотическую связь с новыми соседями, с которыми наладили обмен. К тому же периодически аэта становились жертвами работорговли, после чего их продавали на Борнео и в Китай.

Малазийские батек (подгруппа семангов) – ещё один ныне эгалитарный народ охотников-собирателей. Веками малайцы охотились на них для продажи в рабство. Это было подробно описано авторами XIX века, в том числе и Миклухо-Маклаем. Обычно в плен брали только женщин и детей, а мужчин убивали на месте. Со временем батек подключились к ловле друг друга: они охотились на взрослых и детей своих же соплеменников, чтобы затем обменять у малайцев на пустяковые товары. Случались набеги и со стороны соседних сиамцев, которые также стремились забрать батек в качестве рабов, некоторых из которых даже выставляли на ярмарках как развлечение (батек, как и все семанги, были маленького роста, их даже называют пигмеями Юго-Восточной Азии). В 1924 году старый батек вспоминал далёкое нападение сиамцев, гнавших батек перед собой, «как диких животных, и уводивших их детей» [138]. При этом характерно, что раньше батек пользовались луками, но на протяжении XX века по какой-то причине от них отказались – возможно, именно регулярное насилие со стороны соседних народов привело к изменению культуры.

Одно из первых упоминаний о порабощённых семангах, среди которых могли быть и батек, относится аж к 724 году н.э., когда малайская империя Шривиджая среди прочей дани передала Китайскому двору и «двух рабов-пигмеев», племена которых обитали на юге. Зная, что отлов и угнетение батек происходили на протяжении минимум 1200 лет, можно ли полагать, что они сохранили свою исконную культуру?

Аборигенов Андаманских островов авторы рубежа XIX-XX веков описывали исключительно эгалитарными. Но знакомство этого народа с западной цивилизацией случилось на 100 лет раньше – в 1789 году, когда Британия завладела Индией и протянула руки к ближайшим островам. Столкновения бывали кровопролитными. Если в начале контакта численность народа оценивалась в 3500-5000 человек, то позже их оставалось всего 700. Считается, что андаманцы прожили в изоляции 30 или даже 50 тысяч лет, но это не совсем так. Историкам известны записи разных эпох, свидетельствующие о том, что об андаманцах знали, а значит, контакты случались [87]. При этом репутация аборигенов была не самой лучшей: почти всегда они упоминались как каннибалы. Ещё во II веке географ Клавдий Птолемей нанёс Андаманы на карты и назвал Островами каннибалов. В этом же контексте аборигенов упоминали позже китайские, арабские и итальянские путешественники. Даже в 1625 году купец Чезаре Федериче говорил о дикарях, поедающих друг друга и всех случайных жертв кораблекрушений. Представляли ли андаманцы действительно такую опасность, или это просто вымыслы, никто уже не скажет, но что андаманцы действительно убивали жертв кораблекрушений, свидетельствовали записи XIX века.