Этим же руслом идёт Иэн Моррис, пытаясь доказать, будто охотникам-собирателям свойственно равенство и отсутствие иерархий. Он приводит слова бушмена, утверждавшего, что у них нет вождей, а точнее, есть, но каждый сам себе вождь. Затем Моррис цитирует мужчину племени óна – аборигенов Огненной Земли, – полагая, будто тот сказал то же самое, что бушмен: «У нас много вождей. У нас все мужчины – капитаны, а женщины – матросы» [74, с. 78]. Положение женщин у огнеземельцев этнографы всегда описывали как подчинённое, но этот момент просто выпадает из концепции Морриса, так как, похоже, он, как и Вудбёрн, говорит только о мужчинах.

Как видно, низкое положение женщин в научной литературе просто оставалось незамеченным или порой скрывалось за хитроумными формулировками. Дэвид Грэбер даёт другой пример, рассказывая о слепоте своего предшественника – Пьера Кластра, изучавшего индейцев Южной Америки в первой половине XX века: «Кластру удаётся беспечно рассуждать о "бескомпромиссном эгалитаризме" тех самых обществ Амазонии, которые известны использованием групповых изнасилований в качестве метода подавления женщин, выходящих за рамки привычных гендерных ролей. Это столь вопиюще, что некоторые могли бы удивиться, как он мог упустить этот факт из виду… Кластр во многих отношениях – наивный романтик» [38, с. 22]. Дальше уже сам Грэбер перечисляет ряд эгалитарных народов Южной Америки, но при этом честно замечает: «Ни одно из данных сообществ не является полностью эгалитарным: в них всегда существуют ключевые формы доминирования, по меньшей мере, мужчин над женщинами, старших над младшими».

Грэбер напоминает, как опрометчиво верить авторам, склонным давать какие-либо обобщающие характеристики тем или иным обществам. Если человек привык видеть женщину угнетённой и считать это «естественным», то он не заметит её угнетения и в других обществах. В записях Фритьофа Нансена о положении женщин у эскимосов видна аналогичная тенденция. Он говорит, что не согласен с авторами, считающими положение женщины здесь угнетённым, и добавляет: «Конечно, согласно первобытным взглядам эскимосов, женщина считается собственностью мужчины: они могут украсть, купить или обменять своих жён, иметь их несколько, если у них на то есть средства. Тем не менее, обращение с женщинами всегда хорошее, пожалуй, даже лучше, чем у других народов, где взгляд на женщин как будто несколько иной» [75, с. 52]. И уже дальше полярник подробно описывает положение дел: в обязанности мужчины входит только охота на крупную дичь, а затем уже в дело вступают женщины – они должны разделать эту добычу, а также «варить кушанье, дубить кожи, обтягивать ими каяки и другие лодки, шить одежды и справлять всякие домашние работы. Если семья выехала на оленью охоту, то мужчины только убивают животное, а женщины волокут убитого зверя к шатру, что иногда представляет весьма нелёгкую задачу… Мужчина проводит большую часть времени на море, а женщина сидит дома и почти постоянно занята работой; мужчины, вернувшись домой, обыкновенно только лентяйничают, спят или занимаются рассказами. Единственным их занятием на суше является чистка и починка охотничьих снарядов». То есть Нансен рисовал самую типичную картину для всех традиционных народов (даже скотоводческих и земледельческих), где женщины выполняют преимущественную часть работ, тогда как свободное время бывает только у мужчин, но исследователями это просто обозначается как «традиционное разделение труда», и вопрос считается закрытым. Нансен писал дальше: «Правда, в общественном отношении между мужчиной и женщиной существует известная разница. За обедом мужчинам, и, в особенности, отважным охотникам, еда и кофе предлагается прежде всего. После них едят женщины и дети. Эскимосы не выказывают также особенной вежливости по отношению к женщинам, и, когда те заняты тяжёлой работой, только смотрят на них да посмеиваются, не думая о том, чтобы помочь им… Даже умирающая женщина пользуется меньшим вниманием, чем мужчина; её готовы похоронить чуть ли не живьём, что иногда, к сожалению, и случалось