Чутье подсказывало мне, что мой инопланетный наставник звонит не просто так. Узел затягивается, и он явно знает об этом не хуже меня.

***

Секунду спустя на фоне пейзажа перед моими глазами появилось полупрозрачное лицо Gleo. Бледная кожа, вертикальные морщины, сходящиеся к шее; безволосый череп. Внешность моего собеседника всегда вызывала у меня неприятный холодок в мозгу – словно я не мог до конца понять, с человеком ли я разговариваю, и вообще, с живым ли существом.

С тех пор, как я узнал, кто такой Gleo, я не раз спрашивал его, как же его зовут на самом деле. Но он всякий раз отмахивался, говоря, что это не имеет значения. Оказалось, у Тлаку вообще нет личных имен в нашем понимании. Друг к другу они обращаются словами, обозначающими функцию индивида в обществе или семье, а самые близкие придумывают друг для друга специальные имена, которыми пользуются только они. Что-то вроде ласковых прозвищ.

В итоге мы сошлись на том, что я так и буду называть своего визави Глео – имя не хуже других. Он даже обещал как-нибудь при случае рассказать, почему выбрал именно такое, но случай как-то все не выдавался.

– Здравствуй, – произнес Глео со своей обычной мягкой интонацией, в которой мне всегда чудилась легкая ирония. – Я слышал, ты собираешься к Черному кораблю.

Осведомленность Глео о моих планах давно уже перестала меня удивлять.

– Так точно, – ответил я. – А ты собираешься меня отговорить?

– В общем-то нет, – ответил Глео. – Мне было ясно, что рано или поздно ты возьмешься за эту вещь всерьез. И вещь эта, кстати, того стоит.

– Ты знаешь, что это такое? – вот тут я уже и впрямь удивился немного.

– Скорее, я знаю, для чего она нужна, – произнес Глео. – И что тебе вряд ли удастся без нее обойтись. Ты знаешь, что по некоторым данным исчезновение с планеты ее прежних хозяев связано с конфликтом?

– У них была война? – спросил я. – Многие так считают. В конце концов, отчего-то же они исчезли.

– «Война» – не совсем подходящее слово, – произнес Глео медленно, словно подыскивая подходящую формулировку. – Война предполагает взаимное уничтожение. Озимандийцы же на этом этапе, кажется, не уничтожали друг друга, но у них был очень серьезный конфликт – из-за направления дальнейшего развития. Кажется, так. В него наверняка вмешивались и внешние силы, что делало все еще сложнее.

– И причем же здесь этот корабль? – уточнил я.

– Корабль был очень важен для сторон конфликта, – заявил Глео. – Для всех. И пригодится тебе, если ты решишь принять одну из сторон.

– В страшном сне мне не снилось – принимать одну из сторон в древней войне черт знает кого черт знает с кем неизвестно из-за чего, – у меня даже вырвался смешок от такой мысли. – У меня тут своя война на носу, более близкая и понятная, но даже в ней я участвовать не собираюсь. Нет уж, я лучше как-нибудь, на нейтральной полосе побуду.

– Эта полоса – очень тонкая, – ответил Глео. – Боюсь, тебе не удастся на ней удержаться. Видишь ли, в настоящее время мы переходим от фазы накопления к фазе кристаллизации.

– Кто «мы»? – уточнил я.

– Ну, хорошо, вы переходите, – согласился Глео. – Ваше сообщество здесь, на Озимандии, переходит к новой фазе развития. Исключительно само. Совсем без нашего участия.

– И что же это значит?

– А ты оглянись вокруг – и увидишь, – в голосе Глео мне почудилась улыбка, хотя бледное лицо осталось бесстрастным. – Ты, наверняка, и сам уже заметил, что мир вокруг пришел в движение.

Мне показалось, что я понимаю, что он имеет в виду. Инициатива «Юнити»? Создание на Озимандии государства? Это и есть «кристаллизация»?

– Ну, хорошо, – сказал я. – Допустим, я вижу. И что же мне делать? Примкнуть к этой «кристаллизации»? Тем более, выбора-то у меня особенно нет.