Игру мой муж начал с недовольным и кислым видом. Карты выбрасывал небрежно, не думая, и первый раунд продул почти всухую.

- Подставляйте ухо, - велела я ему, пристукивая тремя картами по ладони.

- Глупая игра, - проворчал он, но наклонился и приподнял волосы.

Если он надеялся, что я проявлю жалость, как благовоспитанная девица или хорошая жена, то ошибался. По уху я ему врезала от души, держа карты почти за середину, чтобы не гнулись.

- Эй! Больно! – зашипел мой муж.

- В следующий раз не будете проигрывать, - ответила я ледяным тоном и щёлкнула его ещё, с удовольствием отмечая, как загорелось маркграфское ухо.

- Вам просто повезло, - проворчал он, потирая место ударов.

- Эта игра – не на везение, а на умение думать, - наставительно сказала я, сдавая для второго раунда. – Думать умеете?

- Сейчас узнаете, - зло сказал он, забирая свои карты.

Теперь он играл внимательнее, но всё равно проиграл, и я от души нащёлкала его по второму уху.

- Имейте в виду, я вас тоже щадить не стану, - пообещал он, сверкая глазами и потирая уже другое ухо.

- Сначала выиграйте, - посоветовала я, собираясь сдавать карты в третий раз.

- Я раздам, - он забрал у меня колоду и долго и тщательно её тасовал, прежде чем поделить карты.

- Подозреваете, что жульничаю? – я сидела на кровати, поджав ноги, в одной рубашке и даже не набросив халата.

Мой муж ничего не ответил, только мрачно посмотрел на кружевной ворот моей рубашки и принялся месить карты с ещё большим старанием.

В камине уютно потрескивали поленья, горели тёплым, ровным огнём свечи, а за закрытыми ставнями завывал ветер, которому сюда не было места. Очень неплохое времяпровождение. В любом случае, гораздо интереснее и приятнее, чем бегать на посылках у мачехи.

Третий раунд Ральф Бирнбаум так же продул, и когда я приступила к заслуженному наказанию, не только шипел, но и ухал, как филин перед непогодой.

- Какой вы неженка, - поругала я, старательно лупя его по ушам. – А вроде бы, храбрый рыцарь… На войне бывали…

- Это другое! – возмутился он.

- Другое, другое, - успокоила я его и предложила: - Если вам так больно, давайте поменяем приз. Например, на желание будем играть. Или на раздевание.

- Не надо! – огрызнулся он. – Я скоро отыграюсь.

- Картишки в помощь, - пожелала я ему.

До утра он проиграл мне ещё раундов тридцать, хотя очень пытался победить. Но я уже поняла, что азартные игры – не самая сильная сторона моего мужа. Била я его аккуратно, но сильно, и к рассвету уши маркграфа больше напоминали груши, а сам он уже не ухал, а подстанывал и ругался сквозь зубы, но игру не прекращал. Такое упорство заслуживало пощады, тем более что часам к шести я почувствовала себя почти полностью отмщённой, поэтому прекратила экзекуцию.

- Ладно, пора вставать, - заявила я, собирая карты в колоду. – Какие у вас там ещё дела в городе? Или сразу уезжаем?

- Уезжаем, - проворчал он, потирая уши ладонями. – Но всё-таки, подозреваю, что вы играли с подвохом.

- Вот нравится вам оскорблять честную девушку, - надула я губы. – Следующей ночью отыграетесь, если захотите.

Он промолчал и поднялся с кровати, взяв штаны с кресла и начиная одеваться. Я зевнула в кулак и отправилась умываться. Только сейчас неимоверно захотелось спать, и я мечтала, как сяду в сани, уютно закутаюсь в шубу и медвежью шкуру, и подремлю… часок-два-три.

Нам подали завтрак – варёную ветчину, завёрнутую в чистое полотно, чтобы можно было взять с собой в дорогу, крутые яйца под горчичным соусом, несколько видов варений и джемов, горячий, свежевыпеченный хлеб и ароматный чай. Настоящий завтрак аристократов! Я с наслаждением пила чай, украдкой поглядывая на мужа. Он был бледен, угрюм, и постоянно потянулся почесать уши. Что ж, поделом некоторым, которые считают, что жена – вроде трости, которую при необходимости можно поставить в уголок.