– Ладно-ладно, – прервала меня моя спутница. – У меня сейчас мозг перегреется от этих объяснений. – Я бесконечно вдохновляюсь твоими философствованиями, но сейчас чуточку устала…

– Философию можно было бы свернуть после появления Эпикура, ничего разумнее всё равно не появится. Меньше страданий, больше радости – вот всё, что дейсвтительно имеет смысл во время человеческого пути. Все жизненые цели – костыли, помогающие идти вперёд. Если эти опоры не помогают хотьбе – их место на свалке. Общество потребления? Вы ещё скажите, что это минус в кубе. Не стоит бороться с пропеллерами, особенно когда они не мешают. Не хотите быть зомби, живущем в своём девайсе? Ну так не будьте. Занимайтесь творчеством! Или не занимайтесь. Общество потребления – не худший вариант для развития талантов. Это факт, а антитезам место на той же свалке, что и плохим опорам.

– Я бы и сама сейчас отправилась на свалку, – простонала моя муза, – только бы спокойно полежать и отдохнуть.

– Тогда отправимся ко мне и займёмся чем-нибудь более забавным, – предложил я, и мы вышли из-под моста, направляясь в сторону ещё одного, более старого.

Я играю на гитаре… Показывая Але как работает перегруз, чтобы она знала, как генерят этот рок-н-ролл. Кое-что она уже знает, но я объясню нагляднее. Забавно, но я толком не умею играть, поэтому мои терзания инструмента только рассмешили бы какого-нибудь восьмипалого виртуоза, который может достать указательным пальцем до потолка даже не вставая на цыпочки. Но играть тяжёлые риффы, обычно, дело нехитрое. Я импровизирую рифф. Тара-да-да, тара-да-да-да, тара-да-да-да. Аля кивает головой как бы говоря: «Неплохо, маэстро!».

– То есть когда я включаю дисторшн всё это звучит вот так, как рёв, а когда выключаю, то звук чистый и приятный.

– Отлично, – говорит девушка. – Очень, ну очень интересно.

– Я как будто слышу нотки иронии в вашем голосе, госпожа?

– Госпожа? – Аля делает строгое лицо, которое, впрочем, слабо скрывает её желание залиться смехом. – Я могу ею быть.

– Костюмчик из латекса, чёрная подводка, волосы, собранные в пучок, – советую я.

– Не совсем! – сообщает Аля и уточняет. – Красная мантия с соболем, корона, туфли в жемчуге и рубиновое колье.

– Так выглядит госпожа страны, а не госпожа отдельно взятого мужика, – доношу я своё мнение.

– Госпожа страны уж точно господствует над всеми мужиками подвластной территории, – говорит Аля, и широко улыбается. – Императрица берёт на ночь любого товарища, который ей приглянулся, от корнета, до поэта. Почему такой выдающийся мыслитель не понимает этих элементарных вещей?

Мы снова смеёмся вместе.

– Ну и раз уж мы начали о политике, стоит продолжить эту тему, – весело говорю я. – Только вот сейчас я принесу зелёный чаёк и печенье.

Чай уже на столе. Пар клубится над тёмным океаном посреди фаянсовых берегов. Серебристая, узорчатая ложечка приятно позвякивает в светлой чашке. Печенье с шоколадной глазурью на небольшой тарелочке, украшенной синеватым орнаментом. Аля берёт его своими красивыми пальчиками и аккуратно кусает, поднося свободную ладошку к подбородку и ловя крошки. Как же это мило.

– Кхм, поговорим о демократии, – вступаю я, хотя мне и жалко вклиниваться в идиллическую картину, созданную девушкой и шоколадным печеньем.

– О да, – отзывается гостья.

– Не говори с набитым ртом! – строго приказываю я.

– Простите, сэр, – отвечает она и смотрит на меня смеющимися глазами.

– Каково твоё отношение к ней, к этой самой демократии? – вопрошаю я.

– Строго негативное, – Аля серьёзно смотрит на мой раскладной стул.

– Это почему ты так думаешь?