Нетрудно заметить, что описанный историографический ревизионизм, зародившись в 60-е гг. прошлого столетия, не только затронул все основные линии исследования конституционной и политической истории Великобритании первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в., но и поразительным образом совпал по времени с появлением объяснительных концептов и историко-теоретических обобщений, связанных с теорией модернизации. В свою очередь, критика модернизационных теорий, развернувшаяся в 70‒80-е гг. прошлого века, хронологически совпадая с расцветом «консервативного ревизионизма», привела к тому, что британские философы истории, вслед за М. Оукшоттом, обратили самое серьезное внимание на роль традиции в модернизирующихся обществах, которая оказалась куда более сложной и противоречивой, чем полагали ранее. Не случайно поэтому, что именно в британской историографии, для которой в принципе характерна убежденность в том, что исторические обобщения возможны лишь на уровне самой высокой абстракции, появилась рациональная теория традиции. Последняя исходит из допущения, что традиция в обществе, какие бы изменения оно не переживало, обязательно наследуется и сохраняется, а само общество не столько модернизируется, сколько переживает процесс трансформации. Возникшие на рубеже веков объяснительные модели социальных порядков Д. Норта и Дж. Уоллиса, а также теория конфликта элит Р. Лахманна, позволили во многом по-новому взглянуть не только на проблему характера и направленности тех конституционных и политических изменений, которые переживала Великобритания первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в., но и определить комплекс факторов, оказывающих влияние на эти изменения. Среди них совершенно особое место занимает английское право, без понимания характерных особенностей которого многие аспекты конституционной эволюции страны, и политической теории, претендующей на объяснение такой эволюции, просто не смогут найти адекватного отражения.

Накопление фактического материала, активно происходившее в британской историографии конституционного устройства и партийно-политической системы страны первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в., более критическое отношение к устоявшимся историографическим концепциям, а также появление объяснительных моделей, претендующих на новый уровень теоретического обобщения происходившей в изучаемое время трансформации конституционной и партийно-политической системы британского общества, – все это заставляет по-новому взглянуть на то, каким образом следует подходить к изучению истории политических партий Великобритании первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в. Современное состояние историографии проблемы позволяет заключить, что для создания целостного образа трансформирующейся партийно-политической системы Великобритании первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в., близкого к реальности, необходимо учитывать целый ряд обстоятельств.

Изучение истории политических партий (это в равной степени относится к вигам и тори) Великобритании первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в. всегда составляло самостоятельный сюжет в британской историографии, не исключая и критические подходы последнего тридцатилетия. Как представляется, назрела необходимость преодолеть излишнюю самостоятельность этого сюжета, поместив его в более широкий исследовательский контекст, связанный с изучением конституционной истории. Исследование системы взаимосвязей, которые существуют между конституционной историей и историей политических партий в период «конституционной революции», может оказаться весьма плодотворным для обеих исследовательских областей. Кроме того, характерная для современной британской историографии убежденность в том, что события 1838‒1832 гг. стали завершающим аккордом в цепи конституционных и политических изменений, запущенных Славной революцией 1688 г., заставляет расширять хронологические рамки исследования. Иначе говоря, чтобы адекватно изучать историю политических партий первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в., необходимо представлять характер и последовательность тех конституционных и политических изменений, результатом которых стала вполне определенная трансформация политических партий в период «конституционной революции». Объяснительные модели и критический инструментарий, имеющийся в распоряжении современного исследователя, позволяет преодолеть оторванность полей исследования в пользу более широких обобщений. Наконец, в процессе исследования истории политических партий Великобритании первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в., следует учитывать то своеобразное влияние, которое оказывало на этот процесс английское общее право. Это необходимо не только потому, что многие аспекты этого права традиционно малопонятны исследователю, привыкшему оперировать политико-правовой терминологией, характерной для континентальной системы права. Следует учитывать и то обстоятельство, что такое влияние настолько разнообразно, что, проявляясь в самых причудливых формах, позволяет по-особому отнестись ко многим проблемам, которые традиционно относятся к истории партийно-политической системы. Труднообъяснимое невнимание политических историков к правовым проблемам подчас негативно сказывается на качестве собственно исторического исследования. В силу этого, на правовых аспектах исследования истории политических партий Великобритании первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в., следует остановиться особо.