Магия, конечно, могла многое. Она прекрасно лечила терапевтические болезни. Могла соединить разорванные ткани, если на них не было положено особое магическое проклятье. Но то, что хирурги обычно описывают одним коротким словом «резать!», она справиться не могла. Особенно, если дело касалось такого вредоносного растения, как рёмух. Пациентов могли спасти лишь в том случае, когда его косточки не успевали нанести большой вред организму. То есть практически сразу.

Алан прижимал к себе мальчика и зачем-то баюкал его. Верес в начале сидел спокойно, затем завозился. Спасть он не хотел. В углу ждали игрушки. И если рядом не было мамы, этот добрый дядя его вполне устраивал. А герцог затуманенным взором смотрел на ребенка и с отчаянием понимал, что может оказаться единственным близким для него человеком.

Мысли скакали в мозгу Алана с одной на другую. А вдруг Марьяна не выживет? Он же себе никогда этого не простит. Зачем он повел ее к шердову дереву? Возможно, было бы правильно в этом случае представить наследника Родвэям. Герцог правильно понял, что родня бывшего жениха Марьяны даже не представляла о наличии ребенка.

Человеческий мозг устроен очень интересно. Он может не замечать то, что ему не нравиться. Когда графиня родила, а это он знал со слов Ардон, о событии гудел весь Орбург. Но ни у кого из Родвэев даже не мелькнула в голосе крохотная мысль что отцом ребенка является Верес-старший. Или не захотела мелькнуть?

Тогда, сидя на диване и приглядывая за малышом, Гольденброук поклялся себе, что вырастит Вереса и воспитает его как собственного сына и наследника. Затем сам на себя чертыхнулся и твердо приказал убрать мрачные мысли из головы:

- С Марьяной все будет хорошо! Лекари успеют ей помочь.

И основания для этого у него были. Рёмух опаснее всего был на голодный желудок. А женщина перед тем, как проглотить косточку, поела. И кислая среда желудка, переваривающая пищу, должна значительно снизить его активность.

Чтобы окончательно прогнать грустные мысли из головы, он решил поработать в ее кабинете. Проверить еще раз документацию, посмотреть счета. И, что греха таить, решить, какая финансовая помощь и какие вливания потребуются от него. Черны глаза женщины затронули тайные струны души одинокого мужчины. И он, неожиданно для себя, почувствовал, что его место здесь, в графстве Розенталь.

- Малыш, давай возьмем магобили и пойдем в мамин кабинет! – позвал он Вереса.

- Мама аботает? – с деловым видом уточнил мальчуган.

- Аботает, аботает, - покачал головой герцог, подхватывая ребенка на руки. Сам до кабинета Верес бы точно дойти не смог. Магопарк, которым он собрался играть в мамином кабинете, постоянно выпадал из его крохотных ручек. Но от помощи взрослого дяди он категорически отказался. Разве можно кому-то доверить такую величайшую ценность?

Дойдя до кабинета, герцог сгрузил ребенка в свободный угол. Он, скорее всего, именно для этого и был предназначен. А сам сел за тяжелый дубовый стол. И с удивлением обнаружил на столешнице запечатанный конверт. Надпись на нем гласила:

Графине Розенталь от барона Вишлеса.

Алан взял конверт двумя пальцами, словно это был не клочок бумаги, а ядовитая змея. Задумался на секунду и все же решил распечатать.

- Если это любовное послание, я его сразу положу обратно! – пообещал он сам себе. Только мысли почему-то бежали немного в другую сторону. Он видел искреннюю неприязнь графини к барону. Марьяна совсем не была притворщицей. Она оказалась очень искренним и светлым человеком. Но тогда что-же может быть в конверте? Герцог вздохнул, взял нож для бумаги и вскрыл письмо.